* * *
После учебки отправили служить в Армению. «Деды» рассказывали, что там кубрики – комнаты, рассчитанные на шесть человек, – а не одна располага на полторы сотни срочников, вечно воняющая носками. Рассказывали, что руку из окна протягиваешь, чтобы персик сорвать. Не служба, а сказка.
На деле же оказалось даже лучше, чем обещали. Кубрик давали из расчета на двоих, в связи с нехваткой бойцов в штате. На количестве нарядов это, впрочем, совсем не сказывалось: тут уже были молодые бойцы, отслужившие всего две недели, и Андрей в момент превратился в «дедушку» – в наряды уже почти не ходил. Из окна можно было сорвать не только персик, но и яблоко, а приемы пищи по распорядку почти перестали посещать – проще было заказать пиццу или суши, благо платили здесь срочникам очень хорошо. Через забор заказ забираешь. На эти деньги можно было бы квартиру снимать, с их-то ценами. Но за ворота части выпускали не чаще чем два раза в неделю – увольнения положены только в выходные. Поэтому дни приходилось коротать, уткнувшись в телевизор. Хорошо хоть, что интерактивное интернет-ТВ, а не два армянских канала, где ни слова не понять.
На утреннюю зарядку ходили выборочно: главное, чтобы хоть два-три человека от взвода присутствовало, а то командир ругаться будет. Ну, как ругаться… Упрекнет сержанта, а тот потом перед взводом что-то промямлит невнятно.
Наконец-то можно было ходить в душ каждый вечер, а не только раз в неделю посещать баню. Хотя и она была – настоящая, русская, с парилкой. Но самое кайфовое – офицеры ничего не говорили про телефоны, что сначала казалось очень непривычным: машинально прятали, подрывались, когда кто-то шагал по коридору. Здесь были даже наемные гражданские уборщики, так что поддерживать чистоту и порядок было не сложно.
Одна как-то раз подошла к компании солдат, что-то бурно обсуждавших в курилке, спросила на ломаном русском: «Мальчики, не хотите посексовать?» Мальчики хотели. С тех пор по ночам в часть иногда приводили проститутку, делали дела в каптерке. Андрей воздерживался.
Мест для контрактников почти не было, но Андрей сумел выбить себе, договориться с командиром. Даже без денег, чисто из взаимного уважения. Стал единственным во взводе, кому выпал счастливый билет. Такой желанный контракт на три года пребывания в раю оказался у него в пятерне.
Конец
ЭПИЛОГ
Да шучу я, шучу! Потом он просто проснулся. Плохо стало в самолете, вырубило. Первый перелет в жизни. В ушах еще неделю пищало. Оказалось, все не так радужно, но и сказать нельзя, что сильно плохо.
Только «молодняк» вышел из самолета, в него сразу же загрузили дембелей: в порванной и засаленной форме, выгоревшей под солнцем. Какая уж тут дембелька. Чуть ли не хором они прокричали «добро пожаловать в ад!», или это почудилось от жары…
На распределении перед свежим мясом по обрубку плаца, убитого настолько, что он больше походил на кусок дороги в каком-нибудь провинциальном дворе, расхаживал старший лейтенант выдающихся размеров. Он искал желающих зачислиться в его взвод: я, говорит, у вас один буду, часто в разъездах, не кусаюсь. Кто хочет ко мне – выходите из строя. Андрей вышел и попал в отдельный взвод. Двадцать один человек по штату, один офицер над ними. Жесткий офицер. Приходилось от него получать по лицу за любой проступок или берцем в ногу, чуть ниже колена.
В разъездах он действительно бывал часто: однажды отсутствовал два месяца, оставив за главного сержанта. Такого же срочника, как и Андрей. Когда вся часть рассасывалась на занятия, их взвод спал за казармой, спал в каптерке или в БМП в автопарке. Если же дело происходило на полигоне, то отряд уходил на несколько километров от лагеря, искал какой-нибудь старый, наполовину обвалившийся окоп и проебывался там до приема пищи. Обедал, возвращался назад.
