– Понимаете, он о грузе говорил так… ну, по всем делам, не видя его, нужно бы знать о нем меньше, на самую малость, но меньше… И вот я его знание почувствовал и даже прямо в лицо сказал ему о нем…
– А он? – видно было, что Казанцев заинтересовался не на шутку. – Что он? – желваки на скулах у Егорова напряглись. – Такой спектакль устроил… Это, мол, оскорбление, кричал, мол, дружественная страна, национальное достоинство, я буду жаловаться вашему шефу.
– Вот тут-то вы начали суетиться и лезть в чужие дела? – рассмеялся Казанцев. – Или не сразу?
– Сразу! – сознался Егоров. – Уж больно он меня своим национальным достоинством достал.
– Хотели доказать, что вам его тоже не занимать? – Казанцев понимающе покивал. – И что сделали?
– Я пошел на склад компании, где должен был храниться груз до отправки… Там мне, конечно, сказали, что груз не поступал, мне удалось попасть в помещение склада… неофициально, естественно…
– Ну! – поторопил его Казанцев.
– Груз там был! – торжествующе заключил свой рассказ Егоров.
– И тут вы, конечно, сразу дали телеграмму в Совмин! – уже не скрывая иронии, сказал Казанцев.
– Да, – неуверенно кивнул Егоров, ирония Казанцева сразу сбила его с торжествующего тона. – А что бы вы сделали на моем месте?
– Я бы? – переспросил Казанцев. – Я бы помолился.
– В каком смысле? – недоумевая все сильнее, спросил Егоров.
– В прямом! В таких случаях молитва – единственное, что еще может как-то помочь, – ответил Казанцев.
Тут уже настала очередь Егорова иронизировать.
– Что ж в вашем учреждении и молитвой вас специальной снабжают? Ее всем можно знать или же она только для вашего узко-служебного пользования? – спросил он.
– Нет, она не является служебной тайной, так что могу поделиться на будущее, – предложил Казанцев.
– Валяйте! – согласился Егоров.
– Кстати, вы молитву эту могли и раньше слышать. Я лично вычитал ее у Курта Воннегута!..
Казанцев сделал паузу и вопросительно глянул на Егорова. Тот отрицательно покачал головой. Казанцев продолжил:
– Звучит она так: «Господи, дай мне душевный покой, чтобы принимать то, что я не могу изменить, мужественно изменять то, что могу, и мудрость – всегда отличать одно от другого!», – Казанцев умолк, не сводя глаз с Егорова.
Тот молча потащил из пачки сигарету и закурил.
– Вас, конечно, сразу отозвали! – нарушил молчание Казанцев.
– Да! – у Егорова на скулах вновь обозначились желваки. Эх, если бы я там остался хотя бы еще на сутки… – произнес он со злостью.
– Я вижу, молитва Вам не помогла… – заметил Казанцев. – Ладно, вернемся к нашим баранам: как вы напали на след?
– Мне помог один охранник. Его зовут Тино Джини или Джинини… Не помню… За день до того, как меня отозвали, его со склада уволили. Когда я узнавал, где он, мне сказали, что уволен за то, что он коммунист…
– Так прямо и сказали? – удивился Казанцев.
– Да!
– Вы его разыскивали на работе?
– Да, когда узнал, что меня отзывают, я думал, что возможно все-таки успею… – Егоров не закончил.
– И дальше что вы предприняли? – быстро спросил Казанцев.
– Я нашел его адрес, он живет на Пьяццале-Рома Ка, Фоскари 17. Но и дома я его не застал. Так и уехал. – Егоров тяжело вздохнул.
– Пьяццале Рома Ка, Фоскари 17… – машинально повторил Казанцев.
– Постойте, Виктор, но улочка, как мне кажется, в фешенебельном районе находится. Или я ошибаюсь?
– Нет, не ошибаетесь.
– Почему же простой охранник живет там? Вас это не удивило?
