Дяди Пети среди игроков не было, он обнаружился дома, непривычно трезвый и чем-то крайне озадаченный. Этим «чем-то» выступала бутылка вина. Именно – вина, а не портвейна или ещё какого креплённого плодового-ягодного пойла, которое дядька по обыкновению начинал принимать с самого утра.
Я разулся, подошёл и фыркнул, разглядев надпись на этикетке: «Нежность».
– Дядь Петь, ты не заболел часом? Ты ж нормальное вино сроду не пил!
– Я вино почему не пил? – хитро улыбнулся дядька в прокуренные усы. – Потому что у меня бабы не было!
– А! – понял я. – Опять кто-то из соседок купился на россказни о том, как ты в таранную атаку на корабли американской военщины шёл. Стой! Мы ж теперь, вроде, с НАТО друзья? Неужели кто-то ещё ценит твою службу тоталитарному коммунистическому режиму?
– Не ценят либо дуры, либо малолетки, – веско ответил дядя Петя. – И с теми, и с другими связываться себе дороже. И ты, давай, завтра на работу выходи без фокусов. У меня планы на квартиру.
– Да без проблем, – пожал я плечами и полез в холодильник смотреть, чего можно по-быстрому сожрать.
Наигрывавший песню о коралловых бусах проводной радиоприёмник умолк, после недолгой паузы пропищали сигналы точного времени и начался выпуск новостей.
– Продолжается война в Приднестровье, вновь принявшая формы позиционной. На истекшей неделе перестрелки с использованием не только стрелкового оружия, но и артиллерии и минометов происходили в районе городов Бендеры, Дубоссары и Григориополь, – произнёс хорошо поставленный женский голос, и дядя Петя досадливо выругался и выключил радио.
– Хоть вовсе новости не слушай! – проворчал он. – Мир с ума сошёл! В Югославии и Нагорном Карабахе невесть что творится, в Латвии русских права голоса лишили, в Свердловске «афганцы» два дома захватили, требуют, чтобы им квартиры выделили! Можешь себе это представить?
Я только рукой махнул и, поскольку ничего готового в холодильнике не обнаружилось, а самому кашеварить не хотелось, унёс покупки в комнату, переоделся в спортивный костюм и двинул на улицу.
Андрей Фролов уже пришёл со смены, сонный-сонный он открыл на звонок и запустил меня в квартиру.
– Ты один? – спросил я.
– Ага, – подтвердил Андрей и почесал живот. – Родаки на даче, Анька в кафетерии.
– Оп-па! – поразился я. – Так она к тебе перебралась?
– А чего ей в общаге жить?
– Красавчик! – порадовался я за друга. – А есть пожрать чего?
Фролов позвал меня на кухню.
– Анька готовит – пальчики оближешь. Я так растолстею скоро.
– Ты – не страшно. Главное, чтобы не она, – рассмеялся я.
– Не завидуй, – отшутился Фролов и разложил по тарелкам из стоявшей на плите сковородки макароны, но не обычные и не по-флотски, а помимо тушёнки заправленные ещё чем-то вроде плавленого сыра. – Ты чего припёрся? Только не говори, что опять меня с мебелью прокинуть хочешь.
– Не, сегодня выхожу.
Я попробовал макароны и одобрительно кивнул. И в самом деле – вкусно.
Андрей налил воды в чайник, поставил его на плиту и спросил:
– Чего тогда?
– Да я денег занял, телик хочу купить.
– Ну ни фига ты богатенький Буратино!
– Сказал же: в долг взял. Поможешь дотащить от «Солнышка», если там присмотрю чего?
– Помогу, но с тебя простава.
– Да уж как без этого!
Чайник засвистел, и мы начали пить чай, потом двинулись за телевизором. По дороге Андрей поглазел на сожжённый киоск, а дальше мы миновали общагу с поликлиникой и вышли к жилому дому, весь первый этаж которого занимал магазин «Солнышко». Там продавали игрушки, детские товары и одежду, нам был нужен отдел с теле-радиотехникой. Ни цены, ни выбор не порадовали, единственным доступным вариантом оказался прибалтийский «Таурас», который, по словам продавца, просто не успели переоценить.
