10:34 - страница 73

– Я потом вспомнила, что вы – его лучший друг, – продолжала Саша, которая все еще растерянно мялась рядом. – Нашла в его телефоне ваш номер. Я знала, что вы его зовете Рафаэлем…

Я резко встал:

– Хочу увидеть тело!

– Врачи сказали нам, что…

Но я уже вбегал в приемный покой.

Долго приставал к разным людям в белых халатах, большинство из которых выслушивали мою просьбу с усталым недоумением. На лицах я читал, что у них своих забот по горло, не до меня сейчас. Все же мне удалось разыскать мужчину, который согласился впустить меня в морг.

– На пять минут, – пообещал я. – Честное слово!

Когда скинули простынку с лежащего на металлическом столе тела, я не узнал в нем своего друга. Лицо его было изуродовано гигантскими ссадинами. Палка или бита, а еще кастет – мгновенно определил я. Ведь и сам неоднократно пользовался таким оружием. Я глянул на его руки: костяшки не сбиты. Он ни разу не ударил в ответ. Либо не успел, либо…

– Эх, Рафаэль, Рафаэль! Что же ты наделал!

Я почему-то был уверен во втором варианте. Он не защищался и, быть может, даже не пытался спастись. Принял это как свой крест: «За грехи мои!..»

Я опустился на колени, поднес к губам свой серебряный крест. Зашептал молитву за упокой души.

– Ну все, – тронул меня за плечо сотрудник морга. – Ступайте. Здесь не положено…

Но я и сам уже поднимался. Потому как внезапно кое-что вспомнил: вчерашний день. А именно недобрый взгляд патлатого парня, который уставился на мою татуировку «1034», когда входил в палату. Палату сестры Рафаэля!

Саша все так же растерянно стояла на крыльце у приемного покоя, опершись о бетонную колонну.

– Это они, да? – Я схватил ее за плечо и резко развернул к себе лицом. – Это ведь твои дружки?

– Не знаю, – покачала та головой. – Честно.

Она подняла на меня глаза:

– Но, даже если это и так, они лишь на зло ответили злом. На ваше зло!

Я едва сдержался, чтобы снова не отправить ее на больничную койку.

– Поймите, я не оправдываю тех, кто это сделал, – твердо проговорила Саша. – Но точно так же не оправдываю и того, что делаете вы. Да-да, я знаю, чем вы с братом занимались. И знаю также, из-за кого попала в больницу.

Я не отвел глаз. Извинений она от меня не дождется!

– Полагаю, мы не единственные, с кем у вас возникли идеологические разногласия, – сказала Саша.

Ну вот, снова эти «идеологические разногласия». Как сговорились все!

– А раз так, это мог сделать любой из ваших многочисленных врагов, – продолжала она. – Неужели вы думали, что рано или поздно не найдется кто-нибудь, способный дать вам отпор: тот, кто станет действовать вашими же методами? А таковые будут находиться и впредь – ведь не только вы умеете грозить кулаками. Как говорят, сколько веревочке ни виться… Но дело даже не в этом. Я не понимаю: ради чего? Одно дело, когда человек гибнет за Отчизну, за любовь, за близких. За что умер он?

Она кивнула на двери больницы.

– Да вы понятия не имеете, за что сражался ваш брат! – с трепетом вскричал я. – Он был боец! Воин Света! И, когда на земле не осталось бы еретиков (таких, как вы и ваши дружки), вот тогда б он спрятал в меч ножны. Но пока на земле есть ересь…

Я запнулся, поняв вдруг, что говорю на автомате: словно магнитофон, воспроизводящий записанные кем-то фразы. Кем-то другим, но не мной. «Магистром», – сказал бы Рафаэль. Но так ли это на самом деле?..

– Вы сомневаетесь, да? – Саша словно прочла мои мысли. Или это так явно читалось на моем лице? Я с опаской осмотрелся, словно почувствовав взгляд отца Пейна. Конечно, его здесь нет, он далеко. Но, будь он даже на другом конце вселенной, я все равно ощущал бы этот вездесущий взгляд. Он видит ересь сквозь любые стены и расстояния. И карает! «Не мир пришел Я принести, но меч!» – Евангелие от Матфея, глава 10, стих 34. У меня невольно зазудела правая рука с выбитыми на ней цифрами.