10 мифов Советской страны - страница 19

Суханов пересказывает рассказ Луначарского о том, что 4 июля Ленин, Троцкий и Луначарский планировали захватить власть и вместе создать правительство. Луначарский категорически отрицал достоверность этого рассказа. В версии Суханова, на которой и сам он не настаивал категорически, лежат недостоверные детали (в частности, о решающей роли в событиях 176-го полка), противоречия, на которые указывает сам Суханов, считая их противоречиями в рассказе Луначарского. Наиболее вероятно, что в рассказе Суханова отразились представления Луначарского о возможной конфигурации власти тогда, когда власть будет захвачена. Но – в перспективе, а не 4 июля. Также Луначарский признавал, что рассказывал Суханову о беседе с Троцким, когда тот сказал 4 июля, что в случае перехода власти к большевикам и левым социалистам «массы, конечно, поддержали бы нас».[45] Но Троцкий – не Ленин, и пока – даже не член большевистского ЦК.

Таким образом, нет доказательств, что большевики планировали захватить власть сами или даже пришли к такому решению под давлением событий. Решение о захвате власти они примут только осенью. Поскольку в итоге, в ноябре, партия большевиков все-таки совершила вооруженный захват власти, ее участникам не было никакого смысла скрывать свои намерения предыдущих месяцев. Тем не менее они в один голос утверждают, что в июле брать власть в руки именно своей партии не собирались. И лишь мифотворцы выстраивают домыслы, призванные доказать обратное.

Для объективной оценки требований большевиков нужно учитывать, что их противники в этот момент тоже обсуждали возможность передачи власти социалистическому правительству, опирающемуся на советы.

Уход либералов из правительства и массовое негодование против них создавало для социалистов (меньшевиков и эсеров) идеальную возможность для взятия всей полноты власти и активизации реформ, которые до этого парализовали кадеты.[46] ВЦИК обсуждал возможность взять власть, но лидеры советского большинства отказались делать это под давлением вооруженной силы большевиков и анархистов.[47] В этом случае правительство стало бы ответственным не перед советами, а перед своевольным столичным гарнизоном, «преторианской гвардией» революции. Меньшевик И. Церетели предложил провести в ближайшее время II съезд советов в Москве, то есть вне давления радикальных воинских частей и рабочих. Резолюция ВЦИК в ночь на 5 июля не отрицала возможности создания советского правительства.[48] Выступая в совете, левый социал-демократ Стеклов утверждал: «Девять десятых населения с восторгом встретят социалистическое министерство».[49]

Под давлением левых (но уже не улицы, так как демонстрация к моменту голосования закончилась) была принята резолюция, сформулированная по компромиссному проекту эсера А. Гоца. В соответствии с ней власть может перейти к советам, но только по решению широкого собрания исполкомов с представителями с мест. Оно планировалось через две недели.[50] Но так и не было проведено. Социалисты колебались, и вот-вот могли пойти на компромисс с большевиками на основе социалистической многопартийности.

Но в ходе дальнейших событий шанс, который эта ситуация предоставляла умеренным социалистам, был упущен. Они не перехватили лозунг «Вся власть Советам!» тогда, когда обладали большинством в советах, не втянули большевиков и анархистов в систему власти (что позволило бы связать их ответственностью). Вместо этого умеренные социалисты принялись репрессивными методами отстаивать прежнюю систему коалиции с кадетами, неспособную к проведению социальных преобразований.