100 великих россиян - страница 29

Андрей Рублев. «Троица»

Даже в преданиях нет упоминаний о том, где, в каком году и в какой среде он родился. Навсегда останется скрыто от нас даже имя, данное ему при рождении, ибо Андрей – его второе, монашеское, имя. Известно, что в конце 90-х гг. XIV в. он работал в артели знаменитого византийского иконописца Феофана Грека, которая трудилась в Москве над росписью церкви Рождества Богоматери и Архангельского собора. Приблизительно тогда же Андрей принял постриг. Переход в монашество имел, вероятно, большое влияние на его мироощущение и его искусство. Иосиф Волоцкий писал позже о Рублеве, что он «через великое тщание о постничестве и иноческой жизни научился возносить свой ум и мысли к невещественному».

Впервые летопись упоминает Рублева в 1405 г., когда он был уже знаменитым мастером и вместе с Феофаном Греком расписывал великокняжескую придворную церковь Благовещения в Москве. Многие исследователи в связи с этим считают, что семь икон современного благовещенского иконостаса («Благовещение», «Рождество Христово», «Сретение», «Крещение», «Воскрешение Лазаря», «Вход в Иерусалим» и «Преображение») принадлежат ему. По крайней мере, все они написаны в той просветленной, одновременно праздничной и печальной манере, которая всегда отличала его стиль. Под 1408 г. находим новое сообщение о нашем иконописце: великий князь Василий Дмитриевич (сын Донского) распорядился подновить живопись в Успенском соборе во Владимире и написать заново погибшие фрески Страшного суда. Княжеский заказ выполняли два знаменитых иконописца – Даниил Черный и Андрей Рублев.

Следующее известие о Рублеве встречается только под 1422 г. и относится к росписи собора в Троицком монастыре под Москвой. Именно тогда Андрей написал свое самое великое, проникновенное и таинственное произведение – знаменитую «Троицу» – главную храмовую икону для монастырского собора и одно из самых совершенных произведений всей древнерусской живописи. По свидетельству «Сказания о святых иконописцах», троицкий игумен Никон просил Рублева «образ написати пресвятые Троицы в похвалу отцу своему святому Сергию». Сюжет «Троицы» относится к ветхозаветному преданию. В Книге Бытия рассказывается, как к старцу Аврааму явилось трое прекрасных юношей и как он вместе со своей супругой Сарой угощал их под сенью дуба, втайне догадываясь, что в них воплотился Бог. Христианские художники, обращаясь к этому сюжету, писали обычно трех мужей в одеждах путников с посохами вблизи шатра гостеприимного старца. Неподалеку от них показывали жену, которая месит муку, чтобы испечь хлебы, слугу-отрока, закалывающего тельца, и хозяина, подающего к столу угощение. В таком исполнении икона служила как бы иллюстрацией к описанному в Библии событию.

Рублев отчасти устранил, отчасти сократил до малых размеров всю земную обстановку события. В его иконе, созданной для длительного созерцания, нет ни движения, ни действия, ее сюжет очень прост: в полном молчании восседают за столом три ангела; лица их задумчивы, серьезны и исполнены глубокой внутренней скорби. Перед ними чаша с головой жертвенного тельца, предвосхищающего новозаветного агнца, то есть душу Христа. Мысль о единосущности Божественных ипостасей воплощается многими способами, и прежде всего через композицию: три ангела как бы собраны в треугольник, треугольник вписан в восьмигранник – символ вечности, и все объединено в круге, подчеркивающем единство. Очертания наклоненных друг к другу ангельских фигур округлены. Их крылья соприкасаются легкими волнообразным движением, как бы перетекая одно в другое. Взоры ангелов устремлены друг на друга и представляют взаимное обращение и постоянное общение ипостасей. По единству божественной природы они взаимно проникают друг в друга и в мысли, и в воле, и в действии. Божественная сущность гостей Авраама не подчеркивается ничем внешним, она вся происходит из внутреннего и выражается через цвет, пластику и линию рисунка. Ангелы словно парят в воздухе, на их одеждах, как бы «писанных дымом», ложатся отблески небесной голубизны. Жизненная мудрость не отягощает их, а как бы возвышает над миром. Этому же вторят надмирное сияние красок, просвечивающих одна через другую, а также особая утонченность в рисунке ликов и рук.