10000 лет до нашей эры. Книга 2 - страница 8

Даже мне это удавалось с трудом. О пушистом мякише не приходилось и мечтать. Еще не изобрели ни дрожжей, ни закваски, и первобытные люди готовили, как могли. Растертую и отваренную кашицу отжимали и хорошо просушивали – так мука хранилась примерно неделю, в течение которой из нее и пекли хлебные лепешки.

Каждое утро брали часть сушеной кашицы, снова смешивали с водой. Разводили костер, обложив его плоскими, как сковороды, камнями, на которые выливали тесто, размазывая его каменными лопаточками. Почти блины, только получались они черствыми, как прошлогодние сухари. Иногда лепешки получались черные с одной стороны и сырые с другой, но только у неопытных поваров, а к хлебопечению не допускали абы кого. Слишком тяжело давался сбор ресурсов.

На отдельном поле росла древнейшая прародительница кукурузы – низкие раскидистые кусты с тонкими темно-красными початками. Кукуруза требовала большего внимания, чем стручки, была капризнее, чаще болела и страдала от набегов насекомых и лесных зверей. Стручки же были надежно защищены смертельно опасным коконом, и звери и насекомые держались от них подальше.

Да и вкус этой кукурузы оставлял желать лучшего. Ее нужно было чрезвычайно долго отваривать, и все равно зерна оставались невероятно твердыми и безвкусными.

У женщин все шло в дело – даже опасные стручки аккуратно высушивались и использовали для растопки. По мере того, как стручок высыхал, яд выветривался и переставал действовать. Но просушить нужно было действительно хорошо.

Еще мы собирали ягоды, травы, цветы, коренья и фрукты, мало похожие на своих дальних родственников. Лес многим одаривал остров. Женщины не сеяли и не выращивали фрукты или овощи, только хлебные бобы из стручков. Кукуруза, как я поняла, росла сама.

Океан и река тоже давали пропитание.

Самые маленькие дети собирали вдоль берегов раковины, моллюсков и водоросли. Те, что были повзрослее, строили заводи, плели из лиан сети и ловили рыбу, крабов и раков. Их панцири заменяли всему острову чашки, тарелки и даже "кастрюли" – емкости, в которых отваривали пищу.

Дети постарше носили воду, собирали дрова, охотились на мелких и неопасных птиц и зверьков. Фауна острова была мелкой и не такой кровожадной, как в землях краста, где я очутилась впервые. Всякие гигантские крокодилы, мамонты или огромные медведи Нуатла давно были истреблены. Впрочем, и на заледеневшем материке, где общество развивалось медленнее, а глобальные перемены только маячили на горизонте, они доживали свои последние деньки.

Медленно, но уверенно надвигалась зима. С берегов Нуатла по-прежнему приходили только долблёнки с беженцами и их детьми.

Ни одного солдата. И никаких вестей о Сыновьях Бога.

Как-то утром одна из женщин выбралась из своего шалаша полностью обнаженной, и никто, кроме меня, этому не удивился. Она опустилась на колени перед разожженным в центре селения костром. Старшая из Безмолвных сестер подошла к ней с каменным ножом в руке и стала срезать волосы прядь за прядью, отправляя их в огонь. Прическа получалась один в один, как у Таши.

Пока длилась стрижка, другие сестры ворошили золу длинными палками, взметая в небо искры. Пахнуло жаром, когда они выложили в шаге о нас тропу из горящих углей.

Старшая сестра убрала нож. На голове той, что решила вымолить прощение, почти не осталось волос. Она поднялась с колен и шагнула к дорожке из красных угольков.