– Девочки, конфетки возьмите, – больная догнала нас на пороге.
– Спасибо. А вы, пожалуйста, всегда так улыбайтесь, вам идет.
Большой театр
– «Садовод», линия 8, павильон А-35.
– Что там?
– Боли в пояснице.
– Повезешь? – водитель спрашивал не из праздного любопытства. Часы показывали 20:00 – два часа до смены, он хотел закончить вовремя и не ехать в больницу.
– Судя по предоставленным данным, не должна. Боли в пояснице, если не у беременной, – это чаще всего дорсалгия или почечная колика. Состояния, которые мы лечим на месте. Но ты же знаешь, что я никогда не загадываю.
– Понял, едем.
Занавес дня медленно закрывался, но июльский зной не отступал. Я уже привыкла к работе в «одно лицо», и на душе было спокойно. «Садовод» – огромный рыночный комплекс, где искать больного можно бесконечно. В таких ситуациях всегда следует прозвонить вызывающему, чтобы уточнить местонахождение и попросить встретить. Мерседес заехал на территорию и остановился. Администрация не пускает автомобили в линию. Связано это с тем, что в муравейнике рынка узко и часто затруднен даже человекопоток. Плечистый охранник перехватил у меня ящик:
– Вы одна?
– Как видите. Поэтому от помощи не откажусь. Только у меня вопрос. Молодой человек с болью в пояснице к машинке сам не сможет подойти?
– Нет, что вы… ему плохо, он лежит без движения. – Я закатила глаза, тайно догадываясь, что это не совсем так, но сунула руку в салон за кардиографом. Секьюрити засеменил вглубь муравейника. Последний, как и мы, заканчивал свою работу и уже избавился от посетителей. Торговцы закрывали лавки и паковали тюки.
– Вот, пожалуйста, – плечистый поставил ящик и указал пальцем вниз. В одной из торговых ячеек, на картонке, постанывал молодой мужчина азиатской внешности.
– Добрый вечер, вы по-русски понимаете? – я присела на корточки перед импровизированной постелью.
– Он – нэт, но я пэрэвэду. – Я подняла глаза. Картонный островок был окружен. Раз, два, три… двенадцать мужчин взяли нас с болезным в кольцо. Славянскую внешность из них имел лишь уже известный мне охранник. На заднем плане прочие бизнесмены вошкались с клетчатыми сумками. Безопасно ли здесь? Сложный вопрос, но назад дороги нет. Как минимум двенадцать пар глаз пристально изучали меня, ожидая экшена.
– Уважаемые, расступитесь, пожалуйста. Мне надо больного посмотреть, – я старалась быть твердой, но доброй. Пожалуй, это наиболее прикладная позиция для работы на скорой. Реакция не заставила себя ждать. – Расскажите, пожалуйста, что случилось, – я посмотрела на «пэрэводчика».
– Он сумки тижолый таскал, и вдрук спина заболэл. Заклинил иво.
– Что ж, неудивительно, – я вздохнула. Диагноз был готов, но народ ждал зрелищ. – Меня хорошо видите и слышите? – Перевод не заставил себя ждать, и больной закивал. – Как твое имя?
– Иса.
– Замечательно, как Иисус, – я и не думала о том, чтобы стесняться произнести это имя в явно исламской компании. – Документы есть? – Кто-то из мужчин протянул мне азербайджанский паспорт.
– Покажите, где болит? – После очередного перевода Иса указал на поясницу слева.
– В груди болей не было? Травм, операций, аллергии на лекарства? Хронические заболевания? Постоянный прием препаратов? До нас что-нибудь принимали?
– Ничиво нэ было.
– Отлично. Внимание, самый важный вопрос. – Портер затаил дыхание. – Писаете как обычно?
– Та, – после перевода ответил больной. Я добралась до поясницы и с двух сторон надавила на первые попавшиеся триггерные точки. Товарищ застонал.
