Унесенный во внутренний мир мыслями, Дмитрий сидел молча, молчала и она, глядя на него. Вся Вселенная, кажется, остановилась, замерев в созерцании двух существ, нашедших друг друга в бурном мире. Но наблюдающая вселенная была лишь в душах этих существ, неизвестная и нечувственная вовне. Два мира, две бесконечности, соприкоснувшиеся, столкнувшиеся в предсветовой скорости, породили первозданную искру, освятившей темноту вывернутого наизнанку, расколотого бессмысленной погоней за ритмом жизни, человека.
За окном было солнечно, солнце просто было разлито из неведомого и бездонного ковша, ниспадающими потоками льющегося на такую же бездонную землю, впитывающую все брошенное беспечно вниз. Вдруг, Дмитрию, несмотря на не любовь к зиме, захотелось не ее, а ранней весны, сменяющей ее, с капелями и ярчайшими солнечными зайчиками в бурлящих ручейках талой воды. Странно, что он, там, дома, никогда не замечал красоты и излечивающей силы этой поры года, находясь постоянно в заботах, и хлопотах связанных с карьерой и переездом за границу. Так приятно было смотреть на умирающую зиму, прячущуюся в укромных, темных уголках, уже знающую, что ее час пришел. Как жаль, что всего этого он не видел, когда была такая возможность. Хотелось чувствовать торжество весенней поры, словно проснувшись от долгого и неприятного сна, осознаешь, что все увиденное не настоящее, и что жизнь, несмотря ни на что продолжается.
Здесь, в Калифорнии такого не было. Жизнь была одинакова, однообразна. Без смен поры года и стиля жизни. И если ты не был чем-то очень энергично занят, возможно, было бы смертельно скучно. Дни протекали одинаково и, первоначально такие яркие и сочные, постепенно сглаживались в один бесконечный поток, как будто разглаживая изогнутую кардиограмму жизни человека в прямую линию. Не было переходов и изменений, эмоциональных всплесков и торжества чувств. Не было после невыносимо долгой и темной зимы, казавшихся бесконечными, солнечных дней, когда хотелось начать что-то новое, прожить заново жизнь, сделать мир лучше, действуя. Ничего…
И лишь сейчас, когда в жизни Дмитрия, этого маленького человека, появилась она, такая «огромная» и волшебная, словно сошедшая с небес, заменившая собой капель, как призыв к новым эмоциям и чувствам, открыла глаза души, столь долго закрытые.
Дмитрий начал бояться потерять это чувство, так дорого и так внезапно открывшееся. Ему хотелось прожить с ним всю жизнь, прочувствовать его до конца. Зная что люди свыкаются со всем, ко всему постепенно привыкая и забывая, он почти поклялся себе, что сохранит эти переживания как можно дольше, понимая что лишь одной силой воли чувство, пусть и очень большое, не удержишь.
Долго описанные, странно звучащие, эти мысли возникли и пронеслись по сознанию только на мгновение, осев в сердце приятным горько-сладким осадком.
Вот он, его лучик, вот оно Солнце, порождающее капель чувств в душе, иногда прорываясь и капелью в глаза, сидит подле него, так кротко и нежно улыбаясь, то подымая, то опуская свои глаза к его глазам, разряжаясь молниями в сердцах при пересечении взглядов. Вот она дама сердца, ради которой в древности рыцари совершали подвиги, в награду получая лишь взгляд, но родной и близкий, единственно желанный и заветный. Как много может один взгляд, одного человека, которого вы жаждете и ждете? И то чувство, когда получаете желанное, во сто раз приятнее, чем у ребенка получившего игрушку.
