Автор.
Мы на горе всем буржуям
Мировой пожар раздуем,
Мировой пожар в крови –
Господи, благослови!
Тьма.
Прекрасная Дама. Автор. Доктор Розенберг. Хор. Старуха. Сын. Другой. Пётр. Иван.
Прекрасная Дама.
Зачем тебе понадобился этот театр?
Автор.
Я захотел сделать свой театр. Для будущего. Театр прошлого был полон грязи и интриг, мишуры, скуки и блеска. Собрание людей, умеющих жрать, пить и дебоширить.
Прекрасная Дама.
Зачем ты захотел сделать свой театр?
Автор.
Для тебя. Ты будешь здесь большой актрисой.
Прекрасная Дама.
Полное враньё. Ты никогда не видел меня актрисой. Кармен – другое дело. Так скажешь правду или как обычно?
Автор.
Я скучал по театру Суворина. Который здесь был, ты помнишь. Особенно сигарная комната. Лучшие сигары и виски. Сейчас таких уже не будет. Но когда пощекочешь языком дёсны – этот вкус «Гленморанджи» возвращается. Вместе с приходом. Я не видел у Суворина ни одного спектакля. А зачем? Как делать спектакли, если у тебя в мозгу заветрилось что-то чужое.
Хотя Суворин говорил, что театр – он сам как табак, алкоголь. От него так же трудно отвыкнуть. Я буду привыкать. Стараться привыкать.
Прекрасная Дама.
Там будет много водки? Молдавского коньяку? Как на банкете в честь твоего воскрешения.
Автор.
Много не будет. Нет денег, а со спонсорами туго. Питерские люди стали очень жадны, даром что революция. Ведь у них и так завтра всё отнимут. Или отнимут сегодня к ужину. Чего же не дать на Большой драматический театр? Там будет «Гамлет», любимая.
Прекрасная Дама.
Ты опять хочешь, чтобы я тебе поверила?
Автор.
Послушай, Люба. Ты довела маму до болезни. Ты отогнала от меня людей. Ты создала всю эту сложность и утомительность отношений, какая теперь есть. Ты выталкиваешь от себя и от меня всех лучших – и мою мать. Ты испортила мне столько лет жизни, измучила меня и довела до того, что я теперь. Хотя ты не дурной человек. Не такой страшный, мрачный, низкий, как весь твой поповский род. Ты – страшное, посланное для того, чтобы мучить и уничтожать земные ценности. Но теперь я уже не могу, не могу с тобой расстаться. Я люблю тебя.
Поцелуй.
Пауза.
Прекрасная Дама.
Ты помнишь, что в той жизни у тебя было 317 женщин? Так сказал Доктор.
Автор.
Нет, нет, чепуха. 317 – это проституток. Не женщин, проституток.
Прекрасная Дама.
А в общей сложности?
Автор.
Сложность не бывает общей. Только частной. Или всеобщей, в конце концов. Ещё одна бывает цветущая. Но кто это придумал, я нынче забыл. Нет. Нет. У меня была только ты. Ты, Люба. И ещё все остальные.
Прекрасная Дама.
Ты ходил к психоаналитику после смерти?
Доктор Розенберг.
Были, разумеется. Изволили. Мы всё обсудили. И я расскажу вам, зачем ему понадобился театр.
Прекрасная Дама.
Да, да, Доктор, мне этого и надо. Не из-за меня же, правда?
Доктор Розенберг.
Как сказать, как сказать. Косвенно – из-за Вас.
Прекрасная Дама.
Ну.
Доктор Розенберг.
Первый невроз Блока: его пьесы никогда не ставились в театрах. Помните «Розу и крест»? Станиславский сначала взялся и бросил. Сбагрил Немировичу, а тот тоже пару месяцев помурыжил и отказался.
Прекрасная Дама.
Как же, как же. Я страшно злорадствовала, прости Господи. Саша же делал это для Кармен. Меня словно не существовало на свете.
Доктор Розенберг.
А Станиславский всё унижал моего пациента. То переносил постановку от взрослых актёров в студию. К молодёжи. Которая играть способна ли, – неизвестно. Главный поэт страны – а тут какая-то молодёжь неотёсанная. То морочил голову про смерть Сулержицкого. Дескать, так скорблю, что репетировать не могу. Всё что угодно может репетировать, а Блока – нет.
