№ 12, или История одного прекрасного юноши - страница 10

Тон последних сообщений был все менее терпеливым. Отправитель был в явном недоумении, почему его сообщения безответны в течение всего дня. Парень даже не подозревал, как сильно он открылся, как одним необдуманным шагом – когда на медлительность Айши в ответах показал свое нетерпение и возрастающий интерес, – передал все свои козыри прямо в ее руки. Пообщавшись с ним недолго, только чтобы показать свое дружелюбие, но не достаточно, чтобы удовлетворить его любопытство, Айша вышла из сети, опять не ответив на последние вопросы. Так прошли несколько дней. Потом пришлось кардинально менять тактику, чтобы не становиться предсказуемой. И она не появлялась несколько дней в сети. Дело было не совсем в том, что Айша хотела завоевать его, ей просто стало интересно, верно ли ее предположение. В эти дни как раз проходили некоторые контрольные и промежуточные работы по учебе. И вот после такого тайм-аута произошел знаменательный сдвиг.

Тем вечером все было, как обычно. После своих вечерних занятий Айша собиралась готовиться ко сну, когда начал звонить телефон. На экране высвечивалось его имя. Айша была крайне удивлена, потому что еще не забыла тот первый неловкий разговор, когда пауз в диалоге было больше, чем фраз с каждой стороны. А еще она вспомнила замечание Мурада о том, что он не любит разговаривать по телефону.

– Да, – ответила она после долгого раздумья, отвечать или не отвечать на звонок.

– Айша? – дождавшись ее подтверждения, Мурад поздоровался, – привет.

– Здравствуй. Чем обязана?

– Хотел пообщаться с тобой, что делаешь?

– Хотела готовиться ко сну, а ты?

– Я ничего.

И тут посыпались откровения. По сообщениям, которые он отправлял, особенно по последним, Айша сделала вывод, что он замкнутый человек, но, казалось, что-то тянет его к ней. Нет, это не была самоуверенность с ее стороны, тому были причины. Первый вывод она сделала, исходя из того, что после нескольких формальных фраз в начале разговора он не знает, что говорить дальше, как себя вести. Полное отсутствие коммуникабельности. А если судить по тому, как часто он продолжает писать, несмотря на то, что не знает о чем говорить, то это уже указывало на некую симпатию, его интерес к ней.

Так, выяснилось, что Мурад был отправлен отцом учиться за границу еще четыре года назад. Но полгода назад его отчислили за пропуски и долги. Уже года два, по его словам, он водился с одной компанией молодых людей. Это были дни напролет на пляже, ночи в клубах, девушки, и всевозможная «дурь», которая добавляла градуса и привлекательности происходящему. И если первый год такой фривольной жизни он еще как-то держался в университете, а это была середина второго курса, то следующий год он оставался там только волей судьбы, которая давала многочисленные шансы одуматься и взяться за ум. В начале, как бывает всякий раз, когда человек ступает на ложный путь, его одолевали сомнения, душевная смута, чувство долга и здравый смысл, которые шептали, что не для этого его отправили за тридевять земель. По мере того, как страсти, желания и удовольствия затягивали в мир развлечений и требовали все больше и больше, – как и всякий наркотик, который надо увеличивать в дозе, – отголоски здравого смысла становились все тише и тише, пока не стали звучать редко и шепотом. Чаще всего это происходило с утра в состоянии жуткого похмелья, как цена за отступничество. Тогда он думал позвонить в тот же час отцу и рассказать обо всем, раскаяться, возможно, даже вернуться домой. Но чаще всего от покаяния его отвлекал звонок кого-нибудь из друзей, который зазывал на пляж и бывал так убедителен с доводами о прекрасной погоде, обо всех тех, кто уже ждет у моря, о жизни, которая стремительно проходит, и о том, что пока молодой, надо гулять, что Мурад как зачарованный соглашался со всем и откладывал свое отступление.