– Здравствуйте, миссис Ричардсон, – сказал Фил, передавая ей посылку.
– Простите, что заставила вас ждать. Я была наверху. У меня совершенно нет времени на уборку – просто с ног сбиваюсь из-за Алисы, – говорила она торопливо. – Если бы я знала, что это вы, я бы сразу спустилась.
– Ничего страшного, – откликнулся он, протягивая ей на подпись квитанцию.
– Сейчас только занесу это в дом, – сказала она, кладя посылку возле лестницы и возвращаясь к двери. – Я ничего не заказывала, ума не приложу, что там может быть.
– Должно быть, приятный сюрприз, – ответил Фил и, взяв квитанцию, пошел к машине.
– Еще раз спасибо, что подождали.
– Вам не о чем беспокоиться, – сказал Фил, помахав ей рукой.
Фил Дурли производил на Холли впечатление человека, которого вообще мало что беспокоит. Одноклассник Джейка, он закончил педагогический колледж и вернулся в гимназию Хадли уже учителем. Поработал три года и уволился, решив, что это не для него. А потом Холли узнала, что он основал собственную службу местной доставки. Она часто встречала его в Хадли и Сент-Марнеме – всегда приветливого и безмятежного.
Она стояла на пороге, глядя, как он садится в фургон, и даже помахала ему на прощанье. Затем закрыла дверь, повернула ключ в замке и, услышав двойной щелчок, облегченно выдохнула. Надув щеки, потерла лицо и вернулась в гостиную. Нет, так больше жить невозможно.
Холли плюхнулась на диван, и тут раздался сигнал мобильного.
Она открыла сообщение.
Любопытство до добра не доведет.
– Я рад, что она умерла, – говорю я Барнздейл, отступая назад и хватаясь для устойчивости за стену.
Я поднимаю руку к лицу – у меня на мгновенье потемнело в глазах. Я начинаю дрожать… ловлю на себе взгляд Барнздейл… с трудом заставляю себя дышать.
Каш быстро вскакивает и, бережно взяв меня за руку, ведет через комнату.
– Садитесь вот сюда, – говорит она, когда мы медленно подходим к любимому маминому креслу. – Конечно, это большое потрясение.
Я опускаю голову, и несколько минут мы сидим молча – я отчаянно пытаюсь уразуметь слова полицейских. Перед десятой годовщиной маминой смерти убили Абигейл Лангдон. А в последние недели своей жизни мама с ней переписывалась. Ни то, ни другое не укладывается у меня в голове.
– Надеюсь, ее смерть была мучительной, – говорю я, подняв глаза на Барнздейл.
Несмотря на то, что прошло столько лет, меня охватывают непреодолимая ярость и ненависть. Я стараюсь никогда не думать об этих девчонках. Столь глубокое отвращение опустошает.
Барнздейл, похоже, не удивлена.
– Мистер Харпер, не спешите, – говорит она мягко. – Подобное потрясение нелегко пережить.
– С чего это ее смерть может кого-то потрясти? – говорю я, вскакивая, но у меня снова подкашиваются ноги.
Каш явно намеревается подхватить меня, но мне удается не упасть.
– Мало кого британцы ненавидели так, как Абигейл Лангдон. Она провела значительную часть своей жизни в тюрьме за детоубийство. Нетрудно представить, кто окружал ее после освобождения. Удивительно, что ее раньше не убили.
– Мистер Харпер, – откликается Барнздейл, не двигаясь, – будьте уверены, что все возможные обстоятельства, связанные со смертью Абигейл Лангдон, будут нами тщательно исследованы. Однако нам нужно понять, почему ваша мать писала покойной и, что еще важнее, каким образом она вышла с ней на связь. Из писем ясно, что подлинное имя Дэми Портер было раскрыто еще десять лет назад.
