А теперь, давайте плавно перейдем к истории одного уважаемого «старичка» и его друзей, который тоже был молодым, и жизнь ему казалась вечным потоком удовольствий. Все проходит – и у него прошло. Пришел тот самый день, который абсолютно не отличается от других по своей форме и насыщению событиями. Но! Да, всегда мы натыкаемся на это «но», если доживаем до него, разумеется. Это день, когда стрелка весов, измеряющих важность своего существования и дел, резко перемещается на противоположную сторону шкалы ценностей. У Андрея Сергеевича, этот день наступил в октябре 2021 года, в возрасте 75 лет. В этот знаменательный и печальный для него день, он тихо произнес:
– Все – о! Амба! Осталось только купить на все мои сбережения самой дорогой колбасы и трюфелей французских. Нажраться, обдристаться и сдохнуть, как человек, достигший прозрения.
Сергеич, как называли его односельчане, лежал на большой довоенной железной кровати и рассматривал серебристые шарики, украшавшие кованный узорами каркас. Ломота в костях была невыносима, но человек привыкает ко всему. До боли растирал шершавой натруженной ладонью все тело и тяжело вздыхал. За окном шумел ливень и часто гром с молниями, взрывал тишину его темной одинокой комнаты. Мысли в голову не лезли – поэтому пустота сильно давила на виски. Но, одна мысль, все – же была – скорее бы утро и бегом из этого дома, когда – то милого и родного.
Пенсионер, ветеран труда и патриот России, слесарь высшего разряда Бондарев Андрей Сергеевич получил от детей письмо. На нем расписались два его сына и 45 летняя дочь, а также все его внучата. Письмо было «нежное» и со следами от слез. Все его дети жили в Москве, были хорошо материально обеспечены, и как говорится сейчас, продвинуты в сторону перманентного вожделения денежных знаков. Очень занятые и уважаемые люди. (?) За последние десять лет, детишки Андрея Сергеевича впервые собрались вместе и решили помочь папе. Не предаваясь долгим спорам и обсуждениям, они предложили ему переехать в хороший дом престарелых людей. Мол, им некогда ухаживать за ним по причине тяжелой работы и бесконечных проблем, но они всегда переживают о том его скрытом одиночестве, которое осталось ему после смерти мамы. Андрей Сергеевич был мудрым человеком и поэтому не огорчился и не обиделся. Он пошел на деревенскую почту и отослал короткую телеграмму, в качестве ответа и его родительского благословения:
– «Щенки неблагодарные. Папа».
После чего, зайдя в сельмаг, купил бутылочку «беленькой». Дождался когда Митька – кузнец закончит работу, и поставив «эликсир дружбы» на верстак, спросил у него весело:
– Митя, ты детишек своих сильно любишь?
Дмитрий Скворцов, сорокалетний угрюмый, но очень добрый мужик, был единственным его другом, так-так сверстники почти все разъехались, или умерли. В деревне остались лишь стойкие девяностолетние бабульки – жалобщицы. Они, с сорокалетнего возраста были неизлечимо «больны» и несчастны. Пережили всех здоровых. Еще остались их внучата, которые плотно подсели на алкоголь и «травку». Они существовали в другом измерении.
Митя, тщательно обтерев промасленные руки, совершенно ровно пробасил в ответ:
– Они, все, что есть у меня. Три дочки, три светлых лучика в моем сердце. А все остальное, только железо.
Он хорошо чувствовал Сергеевича, знал его, поэтому присев на кованый сундук для инструментов, стал, молча ждать продолжения, сказанного другом. Аккуратно и точно разлив бутылку по кружкам, Андрей Сергеевич, залпом выпив свою долю, крякнул с почтением к успокоительному напитку. Кузнец, точь в точь повторил его движения и звуки.
