– И эта реинкарнация ты?
– Правильнее сказать инкарнация. Латинский. Incarnatio – воплощение.
– И ты все это серьезно?
– Как бы там ни было, каждое воплощение порождает не только некое тело, но и некую личность. Это проекция твоего «Я» в эту реальность и оно всегда уникально, врубаешься?
– Послушай, с тобой забавно поболтать, не часто мне попадаются девчонки, которые разговаривают целыми абзацами за раз, причем такими, где половина слов мне непонятна. Но давай ближе к делу, когда я думаю о горячем супчике в противовес беседе с тобой на ветру, то ты как-то заметно проигрываешь, не смотря на миленькую клетчатую юбочку.
– И юбочка и то, что под ней, такое же мое, как и твое, поверь мне.
– Я даже комментировать не стану…
– Я это ты, а ты это я, но каждое воплощение обладает собственной уникальной личностью, хотя две проекции идут из одного источника.
– Сложновато, милашка, может, я пойду, а ты себе создай проекцию меня, и затирай ей хоть до утра, про все эти тонкости.
– Представь лампочку.
– Это лучше, чем представлять тебя в футболке в минус тридцать. Ну окей, представил.
– От лампочки идет два луча и падает на некий экран.
– Ты же мне сейчас не будешь теорию относительности Эйнштейна рассказывать, там было тоже о лампочках…
– Приходится объяснять на пальцах, раз не понимаешь так.
– Ладно-ладно, лампочка, от нее два луча на экран.
– Два луча это две проекции одного сознания.
– Так лампочка – это сознание! Вот это неожиданный финал! Тебе надо писать детективы.
– Дедуктивный метод тебе сейчас пригодится, Ватсон. Итак, каждый луч, попадая на экран, образует на нем пятно света. Одно такое пятно ты, другое – я. Но оба мы происходим от одной лампочки.
– Круто, мы пятна! А теперь пошли домой.
– Каждое пятно получается уникальным, согласись. Хотя лампочка одна, и свет один, форма и цвет пятна будет всегда каким-то особенным, во многом завися и от цвета и текстуры экрана, на который падает луч.
– Да, пожалуй.
– Я пятно, естественно, побольше и пожирнее, тебе это стоит зарубить на носу.
– Без вопросов, так и запишем: Сана – жирнее.
– Таким образом, ты, хоть тебя и образует свет от той же лампочки, что и меня, обладаешь собственной личностью и у тебя свое пятно-жизнь. У нас есть и другие воплощения, в других веках, ты их не помнишь, так же точно, ты не осознаешь связь со мной.
– Ну, хорошо, а почему я не помню и не осознаю? Я что, какая-то ущербная проекция нашей лампочки?
Сана театрально развела руками:
– Весь мозг ушел в меня, что еще я могу сказать?
Саша молчал, разглядывая ее.
Девушка примиряюще проговорила:
– Ну ладно, не обижайся. Вот скажи, где ты?
– В каком смысле?
– Ну, где сейчас твое «Я»?
– Тут, стоит перед тобой, и голодает без прекрасного супчика, по твоей милости.
– Вот видишь? Ты думаешь, что ты вот здесь. – Сана легонько ткнула указательным пальцем ему в лоб. – От этого и все твои проблемы. А где, по-твоему, я?
– Бог знает, где ты. Неизвестно, что надо выкурить, чтобы хотя бы предположить. На Альфа Центавре?
Сана сложила руки на груди, разочаровано покачав головой:
– Какой же ты глупенький. Что я тебе говорила только что? О схеме лампочки и двух проекций? Мое «Я» сейчас находится почти в лампочке Саша.
– Это жесть Сана. Что я еще могу сказать?
– Я тоже нахожусь здесь и сейчас, но кроме этого я помню и свои прошлые жизни. Я осознаю себя не просто пятном на экране. Я знаю, что моя текущая личность – проекция, одна из многих. Я осознаю свою связь с единым центром этих проекций и через него осознаю их.
