Как-то Загоруйко сподобился выиграть чемпионат по покеру. В период отпускного межсезонья, когда русалки отзвенели, а комбайны на ниву выпускать рано, тема пошла. Хунта так разговлялся мелким бесом, что ведущий начал кивать на диво искренне. Ефимик прилепил в монтаж художество, где были чмыри с засаленными картами, хотя мог ограничиться натурой: первогодки в дежурке разбирают компьютерный солитер; короче, Гаплодий одобрил.
Гаплодий, друг соплодий, олицетворял наше непосредственное руководство. Мне он запомнился неологизмом «знаменоносец», озвученным в официальной речуге. Филолог во мне не преминул его исправить, указав на необходимость опущения в некоторых случаях одного из двух следующих друг за другом одинаковых слогов, каковое явление в лингвистике называется гаплология, на что он отозвался:
– Тоже мне, гаплодий. Сиди, пиши.
Сам нарвался.
Невзлюбил меня Гаплодий сразу. С тех пор, как был к нам свеженазначен. С первой планерки, на которой высказал свою угрозу: «Теперь работу оборонного ведомства вы будете освещать, как надо!».
«Как нам надо, так и будем освещать», – говорю я.
Запомнил.
Угроза оказалась реалистичной.
Но и мы не лаптем щи хлебамши.
Обычно Гаплодий смотрел на работе Дискавери или что-то вроде, абы по экрану плавали рыбы. Ефимик, регулярно получая служебный втык, отмечал, что рыбы были единственным позитивным моментом, который он выносил из кабинета. О коммерческих способностях шефа мнения он был невысокого:
– Мечтал купил аквариум. Жена не разрешила. Купил телеканал.
Сам реж. звал начальство за глаза «наша Зыкина».
«При мышлении человек пользуется не только значениями слов, но и образами (поэтому иногда говорят о наглядно-образном мышлении). А знаменитый философ-диалектик Гегель обратил внимание на то, что и непосредственная трудовая деятельность, – скажем, труд каменщика – обязательно требует мышления, и в этом случае человек в определенном смысле мыслит самими своими действиями. Это очень точное наблюдение: ведь трудовые действия человека всегда осмысленны.
Но все-таки основное орудие мышления – это язык. Именно поэтому Карл Маркс назвал язык «непосредственной действительностью мысли». Энциклопедический словарь юного филолога, М., 1984, на след. стр. от Бодуэна.
Черкну пару строк, пока не упал снег Куросавы:
Мы жили (исключение из правил).
Мы бесполезно прожили – а то!
Наш гений спал. Нас век душил, и правил
Автопилот, автопортрет, авто…
Жили бы мы жили не тужили, но в один прекрасный день, т. е. вечер, домового свалил аппендицит. По словам Ефимика, новость Гаплодий поведал едва ли не злорадно, имея в подтексте «Меньше водки жрать надо»:
– Ну-с, зайцы-побегайцы, чем эфир закрывать будем?
– Вы и садитесь. Текст в суфлер дадим.
– Я бы сел. Но меня в Берне ждут.
Гаплодий намекал, что послезавтра улетает на международный семинар «Актуальные вызовы современности. Компьютерная безопасность». Как будто мы не были наслышаны за три месяца. И не мной написан был ему доклад.
– Тогда – помирать так с песней! – я предложил Зыкиной твою кандидатуру, – рассказывал Ефимик. – Поморщился, но согласился. Дерзай.
Никогда Штирлиц не был настолько близок к провалу.
– Мне в кадр нельзя. У меня рожа нефотогеничная.
– У всех такая.
– У меня хуже. И это мнение специалиста, отягощенного курсом мировой литературы. Поставь Хунту.
– Загоруйко в монитор не влезет.
– Раньше влезал.
– Там у меня другая композиция кадра.
