Я чуть склонила голову, ожидая ответа и давая понять, что теперь врать уж точно не стоит. А Боумиель занервничал еще сильнее. Поерзав на стуле, махнул рукой:
– Знаете, профессор, я понимаю, почему вы ушли из Ведомства. Примерно потому же, почему и я из лаборатории Училища.
– Почему же?
– Там стало невозможно. Цензура государства давит и не дает работать. В отчетах все радужно и стабильно. Но те, кто работают в полях, знают какого на самом деле. И сейчас я не знаю, вы пришли ко мне с такими вопросами от кого-то или сами по себе. Исходя из этого, я не знаю – как мне вам отвечать.
Выпалив это все, четверть-эльф уставился на меня честными и наивными глазами.
– М-да уж, не думала я, что мои ученики когда-нибудь будут подозревать во мне засланца от служб государства,– я хмыкнула.
– Жизнь такая, профессор,– развел руками Боумиель.– Меня достаточно жестко вытурили из лаборатории. Сказали, что разработки не имеют перспектив, потому что отрабатывать их не на чем. И мягонько посоветовали прекратить подобные изыскания. Тишь да гладь у нас везде! М-мать их… Ой, простите!– спохватился он и зажал рот руками.
Я слегка поковыряла тростью сучок в половой доске и подняла глаза на мужчину:
– Пригодились? Разработки-то?
Ответом стал молчаливый кивок.
– А теперь, если у тебя здесь действительно безопасное место, расскажи мне, как все обстоит на САМОМ деле.
Теперь ответом стал тяжелый вздох.
За три часа разговора удалось выяснить, что на Рваных болотах стало хуже. Нет, никакой крупной нежити Боумиель действительно не видел. Но эманации мертвяков были сильны. Магический фон просто гудел от энергии смерти. И это было плохо. Очень плохо.
Боумиель Брегонат был больше теоретиком, но на практике работать умел тоже, хоть и не любил. Так вот, когда он подчищал родную деревню, то его интуиция просто вопила о ненормальности происходящего. Те комки нежить-пиявок и нежить-змей, которые он уничтожал и отгонял, не могли обеспечить такое напряжение маго-фона. На это была способна только нежить покрупнее, посолиднее. Но он ее не чувствовал. Она никак себя не проявляла. Обычно, почуяв работу некроманта, зомбаки (как их звали полевые некросы) и личи (если были поблизости) сразу же устремлялись к нему, пытаясь убить. А тогда было тихо. Очень тихо. Как на приличном кладбище. И это настораживало Боумиеля.
По возвращению он запрашивал в Ведомстве сводку по обстановке на Рваных болотах. Ничего страшного в ней не было. Обычная отписка с информацией о том, что все под контролем. При этом он досадливо морщился, потому что знал от родных, когда в последний раз приезжали с инспекцией государственные некроманты. И даты были разные.
Насторожило все это сейчас и меня. Подрабатывая по частным заказам вокруг столицы, я тоже замечала, что нежить стала энергетически сильнее. И это в главном городе государства, где самые высокие контроль и защита. Что ж тогда говорить об окраинах?
По всему выходило, что истинная картина происходящего скрывается. Но зачем? Кому это нужно? И стоит ли вообще в это ввязываться теперь?
– Госпожа Дайдрейн, а вам это все вообще зачем?– снова осторожно поинтересовался ученик у бывшего преподавателя.
– Видишь ли, Боумиель, у меня заказ. Частный.
– На Рваных болотах?– ужаснулся он.
– А что? Твоя семья живет там. Место как место. Подумаешь, нежити навалом. Да и была я там уже. Приходилось,– я слегка помрачнела.– Я еще не взяла этот заказ. Информацию собираю.
