На этот раз государь император молчал очень долго, внимательно разглядывая меня, и даже пальцы его прекратили беззвучную барабанную дробь. Наконец Александр Павлович спросил:
– Вы это серьезно? – и после небольшой паузы. – Вы всерьез говорите, что Бернадотт в это поверит?!
– Ваше величество, – воскликнул я. – Мог ли сын юриста и фермерши предположить, что судьба предоставит ему шанс стать императором Франции? Конечно же, нет. Но потом оказалось, что такой шанс был. Только воспользовался этим шансом другой человек – Наполеон. Мог ли сын юриста и фермерши помыслить, что судьба даст ему еще один шанс? Конечно же, нет. Но шанс появился! И он не упустил его! Он стал наследным принцем Швеции. Уверяю, ваше величество, теперь он поверит!
– Что ж, Андрей Васильевич, вы меня позабавили. Я обдумаю ваши сведения, – промолвил государь. – Ну а вы? Какие имеете пожелания? Какими надеждами питаетесь?
– Что до моей скромной особы, ваше величество, так я желаю одного и смею просить вас о переводе в действующую армию.
Александр Павлович улыбнулся с грустью, его пальцы вновь начали отбивать чечетку.
– Давайте так, – произнес он. – Вы поедете с нами в Або. Будете под рукой, пока мы на практике проверим ваши умозаключения. А по окончании получите назначение.
И это назначение будет зависеть от того, насколько верными окажутся мои сведения, дополнил я, но вслух лишь сказал:
– Слушаюсь, ваше величество. Я прошу вас перевести меня из министерства иностранных дел предпочтительно под начало генерала Милорадовича.
– Вы что-то говорили о французском шпионе, – напомнил государь со скукой в голосе. – Их сейчас развелось так много.
– Полагаю, что этот шпион особенный, очень ценный для французского императора, – сказал я. – Уверен, из-за него и произошло вчерашнее убийство.
– Вы рассказали о нем Балашову? – спросил император.
Судя по тону, он задал этот вопрос просто так, на всякий случай, явно будучи уверен, что я рассказал бывшему министру полиции все, что знал о вражеском агенте.
Несколько помедлив, я ответил:
– Нет, ваше величество, ни Балашову, ни государственному канцлеру, – никому не сказал.
– Но почему? Балашов сделал бы распоряжение Вязмитинову, и тот немедленно начал бы розыск!
– Наполеон приказал агенту прекратить все контакты с другими агентами и дожидаться прихода французов в Москве. Отсюда я сделал два вывода. Во-первых, агент близок к кому-то из высшей власти, а может, даже и сам занимает высокий пост. Во-вторых, собранные им сведения будут иметь крайне важное значение для Бонапарта, но лишь тогда, когда он войдет в Москву. До тех пор, пока он не занял древнюю столицу, эти сведения для него бесполезны. Однако же в Москве они будут иметь столь высокую ценность, что Наполеон приказал принять все меры для того, чтобы этот агент паче чаяния не раскрылся. Как я уже доложил, по моему убеждению, французский шпион накоротке с кем-то из высших сановников, а то и сам состоит на службе. Вследствие этого я и не доверил никому сведения, в том числе и…
– Вы допускаете мысль, что Балашов – агент Бонапарта? – рассмеялся государь.
– Сам министр полиции вне подозрений, но его окружение! Ваше величество, я долгое время находился в Лондоне и решил, что вы надежнее разберетесь, кому можно поручить следствие по этому вопросу. Кроме того, – продолжил я с воодушевлением, – полагаю, в данном случае время на нашей стороне, ведь Бонапарт исходит из ложного предположения, что он займет Москву.
