[6].
Правительство признало, что российские промышленники действительно имеют сверхприбыли и их доходы в процентах к обороту была значительно выше, чем в Западной Европе. Однако это, по мнению царя и правительства, вовсе не было поводом менять соотношение доходов в сторону бедных!
Дело в том, что эта сверхприбыль якобы была единственным источником для дальнейшего развития отсталой российской промышленности. Буржуи, они ж не на кутежи и шампанское эти деньги тратят! А на развитие производства. А улучшение положения рабочих неизбежно приведет к удорожанию производства и будет угрожать «интересам страны и ее будущего». К тому же и без того низкая конкурентоспособность отечественной промышленности против иностранной может пострадать. Одним словом, трудящиеся должны были потерпеть и попросту пожертвовать собой ради развития промышленности и будущего страны!
Это был в общем типичный для деспотических режимов подход. Под «интересами страны» понималось все что угодно: войны, прибыль буржуазии, конкурентоспособность промышленности, военные расходы и т. д. и т. п. Но только не жизнь конкретных людей.
И все же массовые протесты 1896 года не прошли даром. 2 июня 1897 года был принят закон об ограничении рабочего дня до 11,5 часа, как того и требовали забастовщики. Выполнение этих норм должна была контролировать специальная Фабричная инспекция.
Это событие продемонстрировало все недостатки запоздалого принятия решений, когда новые законы, облегчавшие жизнь людей, принимались не вследствие политической деятельности и борьбы элит за электорат, а в результате забастовок, революционной борьбы, бунтов и хулиганства. С одной стороны, власть как бы показывала, что идет на уступки народу, с другой – народ видел, что только такими способами из нее и можно эти самые уступки вытрясти.
Конечно же определенную роль в нагнетании обстановки внесли СМИ. Китайский посол Ли Хунь Чан, присутствовавший на коронации царя, был удивлен тем фактом, что пресса опубликовала все подробности Ходынской катастрофы. «Такие печальные вести не то что публиковать, но и государю докладывать не следовало», – заявил он Сергею Витте. Понятно, что для товарища из Поднебесной, где правителей до сих пор считали богами, подобная «демократия» выглядела чем-то невероятным. Но доля истины в этом заявлении присутствовала.
В былые времена писателей называли не иначе как «властителями дум». А вот в России конца XIX – начала XX века подлинными «властителями дум» стали газеты. К 1894 году, началу правления Николая II, в стране выходило около 850 периодических изданий, в том числе около 100 ежедневных газет[7].
Конечно же полной свободы слова в стране ни до, ни после революции 1905 года не было. Журналистам разрешалось критиковать чиновников, министров, государственных деятелей, описывать суровые будни действительности. Но запрещалось покушаться на самое «святое» – самодержавие. Царь в глазах общественности должен был выглядеть хорошим и умным, а вот остальных подданных можно было прикладывать по первое число! И с точки зрения авторитета царизма этот расклад казался выгодным. Мол, все кругом дураки и бездари, один государь всё знает и всё понимает. И только благодаря ему в стране всё стабильно. Ну а проблемы, разумеется, существуют только потому, что ему – государю – о них неизвестно! Не докладывают же, мерзавцы!
