Одну из самым ранних попыток проанализировать русскую революцию в контексте проблемы глобальной социальной Революции для установления определенных общих закономерностей для всех революций предпринял П.А. Сорокин к концу 1922 г., опубликовав результаты своего исследования осенью 1923 г. Поэтому следует иметь в виду, что его суждения и выводы относятся к указанным годам – 1922 – 1923-м.
Разделяя любую революцию, в том числе и русскую, на три периода, первый Сорокин считает «восходящим», основную его задачу – «в разрушении, а основную деятельность – в борьбе и связанных с нею интригах»[32]. Он полагает, что «в этот период на первые роли неизбежно выступают энергичные люди с доминирующими разрушительными, а не созидательными импульсами; люди с узким кругозором, не умеющие и не желающие видеть те бедствия, которые происходят вследствие беспредельного разрушения, люди «одной идеи», экстремисты, неуравновешенные маньяки и фанатики с раздутым и неудовлетворенным самолюбием, полные эмоций ненависти и злобы, с одной стороны, бессердечные и равнодушные к чужим страданиям – с другой, словом, люди со слабо развитыми тормозными рефлексами, люди, вопреки обилию хороших слов, малосоциабельные»[33]. Не задерживаясь на полемических, спорных аспектах данного теоретического положения, продолжу и приведу мнение автора о типологических особенностях личностных свойств лидеров и (выражаясь терминологией Л.Н. Гумилева) «пассионариев» этого периода революции.
«Первый, – считает Сорокин, – восходящий период революции поднимает на верхи всякого рода авантюристов, маньяков, полуненормальных, самолюбивых и т.п. жертв неуравновешенной психики, вместе с преступниками, убийцами, проститутками и подонками общества, обладающими теми же чертами, принадлежащими к тому же психологическому типу»[34].
По мнению Сорокина, несомненно, опирающегося и на собственный, почти непосредственный «революционный опыт», на собственные наблюдения, «примерами лиц первого типа могут служить: Ленин (его болезнь медицински подтверждает этот прогноз), Сталин, Троцкий, Зиновьев, Лацис, Радек, Кедров, Дзержинский и десятки тысяч русских коммунистов, вышедших из разных слоев: из преступников, бандитов, рабочих и крестьян, промотавшихся аристократов и буржуазии, неудачливых журналистов, литераторов и интеллигентов. Значительная часть их прошла через тюрьмы и каторгу, что не могло не отразиться на их нервах, чем и объясняются те каторжные методы и тот каторжный режим, которые они ввели вместо обещанного земного рая»[35].
В иерархии «вождей» «первого периода», представленных Сорокиным, главенствующее место Ленина неоспоримо. За ним, на втором месте, как преемник, следует Сталин, а далее, уже третьим, – Троцкий. Примечательно, что, вопреки сложившемуся стереотипу, Троцкий оказался у Сорокина лишь на третьем месте, а вторым он поставил, неожиданно, как ныне считают, малоизвестного в те годы Сталина. Кроме того, в число наиболее влиятельных «большевистских вождей» общественное мнение в Советской России, отраженное Сорокиным, включало также мало кому сейчас известного Лациса, которого Сорокин по значимости поставил следом за Зиновьевым, а также, несомненно, в те годы весьма популярного Радека и известных тогда Кедрова и Дзержинского. Что касается Дзержинского, то его фамилия в списке популярных «вождей» вполне объяснима, хотя странно, почему он поставлен в самом конце перечня, даже после Кедрова. Странно и то, что в число самых известных и влиятельных вождей общественное мнение не включило Каменева.
