Уже через час я положил пакет со сменкой на дачный диван, поднялся на чердак и шагнул в портал.
Осторожно приоткрыв скрипучую дверь сарая, я шагнул в окутанный вечерними сумерками мир. Небо, словно раненное, кровоточило багряным заревом, а низкое солнце, было на горизонте и отбрасывало на белоснежный покров длинные, синие тени. Снег лежал чуть выше щиколотки, твердый, как камень, сковывая землю ледяным панцирем. Я вдохнул полной грудью и ощутил, как мороз щипал ноздри.
Осторожно пробрался через сугробы к калитке. Ее прилично занесло снегом. Перемахнув через нее, двинулся по заснеженной дороге. Достигнув шоссе минут через десять, я остановился. Мимо проехал красная «Копейка», а за ней, взметая снежную пыль, грохотал желтый автобус. Значок я не успел толком рассмотреть, но кажется, это был «Лиаз». Спереди у него были круглые фары.
За шоссе простирался Армавир. Перейдя дорогу, я пошел по тротуару, скрипя снегом. Многоэтажные жилые дома, выстроенные в плотный ряд, создавали монотонный архитектурный ансамбль. Балконы были не застеклены, в некоторых окнах горел теплый свет. Впереди замаячил продуктовый магазин. Его витрины, это были большие пыльные окна, украшены простенькими рисунками: масло, молоко в пакетах, огромная свекла и мясо. Вывеска над входом гласила: «Гастроном». Для меня это название было несколько архаично, но чему удивляться? Я в СССР. Хмыкнув, я решительно направился в магазин.
Дверь хлопнула за спиной, отрезая меня от улицы, и я шагнул внутрь тесного продуктового. Пол у входа был покрыт тонкой ледяной коркой – я осторожно ступил, чувствуя, как туфли скользят по плитке. Затем опустил воротник пальто. Холодильник-витрина, прилепившейся к стене, выглядел пустым и усталым: несколько кусков мяса на металлическом поддоне и парочка стеклянных бутылок с молоком, запечатанных фольгой. За прилавком стояла девушка в белой шапочке, фартук на ней такой же белый, а рубашка – красная. Шапочка чуть приоткрывала ее волосы – светлые, стянутые в тугой хвост.
Я оглядел потертые деревянные счеты, затем огромные весы, зеленые, с массивным циферблатом, которые будто смотрели на меня, как одряхлевший старик. Сделал пару шагов вперед и тут поймал ее взгляд. Усталый, слегка нервный. Она смотрела внимательно, с каким-то внутренним напряжением. Ее глаза скользнули по моему пальто, задержались на воротнике, на шапке, метнулись к правой руке – там обручальное кольцо, и вернулись ко мне. Встретившись взглядами, я попытался выдавить доброжелательную улыбку – возможно, она выглядела неуклюже. Ощущал себя не на своем месте. Как там было в фильме? «Земляне, мы пришли с миром!».
– Здравствуйте, – сказал я.
Девушка задержалась с ответом, словно собираясь с мыслями.
– Здравствуйте, – тихо пролепетала она.
Первый контакт состоялся. Теперь мы оба знали, что говорим на одном языке, и все стало чуть менее странным. Я прошел к прилавку, каблуки постукивали по полу, и оглядел полки. На них возвышалась пирамида из консервов, три бутылки шампанского стояли рядом, а в сторонке притаилась банка зеленого горошка «Globus». Ниже лежали пачки сигарет – вероятно, «Космос» или «Прима». Помню, батя курил такие, когда я был малым.
Перевел взгляд к весам. Рядом с ними стояли пустые конусные колбы с надписью «Сок». Все, кроме одной. В ней было что-то красное. Скорее всего, томатный сок. Рядом на блюдце – соль и ложечка. Хотя, может, и сахар, но я быстро догадался, что это соль. Для томатного сока.
