Дядюшка Юра с тетушкой Валей, шумно всплеснув руками, впопыхах собрались и, выскочив из дома принялись ловить такси. Не знаю как, но им удалось остановить машину, сообщив адрес они рванули в больницу. До меня родственники «достучаться», конечно, не смогли. Поджимало время: Марию и ребенка следовало забрать до обеда. В роддомах страны в восьмидесятые годы из-за пика рождаемости был дефицит мест.
Что интересно? Хотя дядюшка с тетушкой были людьми из провинции, но оказались не промах и «операция» по изъятию ребенка и племянницы из роддома у них прошла довольно эффектно и быстро.
Лишь только стоило Марии появиться на крыльце со старшей медсестрой, несшей укутанную в одеяло девочку, такой своеобразный кулечек, перевязанный красной ленточкой, как дядюшка, не мешкая, тут же схватил ее и, просто поблагодарив, бросился к автомобилю. Тетушка тоже времени зря не теряла, подхватив Марию под руку, быстро увлекла ее следом за своим мужем. Много времени не потребовалось: мгновенье и машина рванула с места, оставив медицинскую сестру в крайнем недоумении.
За девочку тогда полагалось дать три рубля, а тут никаких денег, ни цветов, даже торта не было. Правда, и за семимесячного мальчика, недоношенного, но родившегося на свет нашего ребенка ― пятерку, мы медработникам не заплатили. Хотя и стоило. Просто, он тогда был вынужден вместе с Марией из роддома отправиться не домой, а в другую больницу на доращивание. Не зря же тетка однажды не удержалась и рассказала нам, что толстая баба в белом халате ей вслед бросила: «У-у-у евреи: на всем экономят».
Я, вернувшись с работы, домой, ничего не подозревая, неожиданно застал Марию одну с дочкой в полной тишине. Ни дядьки, ни тетки, ― их будто ветром сдуло, ― уехали, не дождавшись даже моего прихода. Не знаю, чем это было вызвано, отчего наши родственники, в одночасье, собрав вещи и быстро попрощавшись с племянницей тут же укатили, оставили нас неумелых одних с ребенком. Возможно, они хотели оказаться в подобной ситуации, находясь у своего родного сына и невестки. Та в скором времени тоже должна была родить. Не знаю. Объяснить трудно, но нас такое их поведение несколько ошарашило.
Мне запомнился один момент: дочка при спокойно лежала на кровати, а мы сидели вокруг нее ― с двух сторон, и со страхом смотрели, ожидая реакции. Долго ждать не пришлось: раздался мощный детский крик. Мы тут же были подняты, что те солдаты, по тревоге, начались наши будни, ничем несравнимые со всеми предыдущими днями совместного проживания.
Да-а-а, было время молодое, беззаботное и вот нате получите, ― раздвинулся занавес театра жизни доселе нам незнакомой, и мы поняли, что означает такое семья.
У нас не было проблем с определением пола ребенка. Нам о том сообщила акушерка. Это сейчас в некоторых странах Европы, а еще и в США ― Америке с этим довольно тяжело, никак не могут прийти к однозначному заключению. Они порой даже путаются, не соображая, кому отдают новорожденного, понятное дело родителям, но матери или же все-таки отцу. Кто из них кто? Не зря же решили на законодательном уровне называть: родитель номер один и родитель номер два. Так никому не будет обидно ни тому, ни другому индивиду. А еще у них подросшее дитя имеет право независимо от своих близких сам себе выбрать пол.
Их бы заботы нам. Ну, если быть честным: не дай Бог. Предостаточно ― по горло и своих. Тяжело нам было в 1984 году, тяжело: крутились одни, ну что те белки в колесе с долгожданным ребенком. День прошел, другой. А мы не знали, как выкупать дочь. Сейчас и представить такое трудно. Залез преспокойно в Интернет и посмотрел видео с подробностями. Тогда такой информацией мы не владели, тянули до последнего. Хотя у нас все необходимое для этой процедуры было закуплено: ванночка с подставкой, градусник для измерения температуры воды, в избытке детское мыло, крем, и даже трава череда в виде брикетов и резки. Мы попросту боялись. Эта боязнь проявлялась в каждом нашем шаге.
