– Воспользовался бы я доверием людей, которые приняли меня в семью? – уточнил Крис, подавшись вперед и заставляя меня попятиться, а затем вдруг замолчал. Желваки на его лице дрогнули, и все лицо застыло глиняной маской. Одни лишь голубые глаза остались живыми: в них плескалось куда больше эмоций, чем Крис считал нужным выразить. Он утопал в них, хватаясь за свою дисциплину, как за спасательный круг. В уголках его глаз пролегли лапки морщинок, а затем Крис броском сиганул на меня. Я дернулась, не сразу сообразив, что он, отодвинув меня с дороги, смотрит куда-то вверх.
– Дым.
Я облегченно выдохнула, но, когда тоже посмотрела, ужас вернулся.
– Там что-то горит.
И это «что-то» наверняка полыхало адским пламенем. Черный столб дыма, висящий в воздухе над лесом, невозможно было не заметить. Ветер раздувал любой намек на запах гари, как, видимо, и сам огонь, потому что клубы дыма становились все тучнее, темнея на фоне пасмурных облаков. За миг до того, как я открыла рот и успела выразить свое предложение убраться отсюда подальше, Крис бросился бежать навстречу разгорающимся неприятностям.
Мне пришлось подхватить сумку и побежать следом.
В душе я лелеяла хрупкую надежду, что простреленный бок схватит Криса раньше, чем банши или охотник. Однако для раненого он бежал до безобразия резво: перепрыгивая поваленные деревья и кочки, он обгонял меня на пять метров. Впереди нарастал треск огня. В нем нас могло ждать что угодно, даже смерть, но Роуза это не волновало.
С пожаром нас разделяло куда меньшее расстояние, чем я думала: уже спустя несколько минут мы очутились на скалистой равнине без порослей, в центре которой возвышался фермерский дом. Загоны для скота пустовали, а деревянные стены, выкрашенные в темно-бордовый цвет, пожирали всполохи искр.
Я натянула на лицо воротник, стараясь не задохнуться от гари, что погнал на нас ветер. Ферма дребезжала: доски разламываясь, хрустели, и в вихре этого треска вдруг раздался детский плач.
– Пожалуйста, кто-нибудь! На помощь!
– Там ребенок. – Я шагнула ближе, взирая на крыльцо, оккупированное огнем, и принялась судорожно рыскать взглядом по окнам. – Там кто-то есть, наверху!
– Жди здесь.
С этими словами Крис вытащил из куртки револьвер и молча сунул мне в руки, а затем натянул на голову капюшон. В прошлые разы мне не удавалось остановить его до того, как он совершал необдуманный поступок, но сейчас я успела.
– Даже не вздумай! – рявкнула я. – Ты слаб, и у тебя в любой момент может открыться кровотечение. Это слишком опасно!
– Но я должен! – закричал Крис и ткнул пальцем на второй этаж горящего дома. – Мы оба слышали плач! Где-то там ребенок!
Я снова взглянула на дом, и время будто застыло. Пожар был не только там, откуда о помощи молило несчастное дитя, – пожар разгорался уже внутри меня, выжигая на своем пути все, кроме безысходности. А безысходность порой легко спутать с решимостью. Храбрость – опаснейшая зараза из всех, что передаются воздушно-капельным путем от одного глупца к другому.
Я пихнула револьвер обратно Крису вместе с походной сумкой и тоже закрыла лицо капюшоном.
– Тогда ждать здесь будешь ты.
Я увернулась от попытки Криса схватить меня, прицельно ткнув локтем в его раненый бок, чтобы выбить из равновесия. Перескочив через изгородь и амбар, я заскочила в подвал фермы, еще не тронутый пламенем. Вслед мне раздались гневные ругательства.
