А у меня после этих слов словно щёлкнуло что-то в голове:
− Кстати! − восклицаю. − Мама же как-то и заикнулась, мол, нашу семью с самого начала невзлюбили. Мол, мы пришли, и мор сразу же начался. Тогда все дети, не достигшие двух лет, повымерли в округе, а именно я выжила. Вот и посчитали, что это наша семья на них порчу навела… − горько вздыхаю и добавляю уже свои, а не мамины мысли: − А мои глаза… лишним доказательством стали тому, что ведьмаки…
− Не говори глупостей, девочка. Красивые у вас глаза, − погладив меня по голове, прошептала Рози.
− И всё же странно это как-то всё. У всех дети тогда повымерли, а Даниэла и графский сынок…
− В том-то и дело, − прервала меня она. − Графа сия горькая судьбинушка тоже стороной не обошла. Только Даниэла и выжила.
− Но у него ж есть сын, − воззрилась я.
− Жена Ведена в то время уже на сносях была, оттуда-то и сын.
И вдруг… тишину над замком разорвал звук фанфар, возвещающий о прибытии высокопоставленных гостей. Мы поспешили из сада во двор, где в распахнутые уже ворота величественно вплывала сопровождающая императора кавалькада.
Ощутив чей-то пристальный взгляд, обернулась и едва не взвыла в голос. Прислонившись к стене конюшни, стоял Ренар. Даже уединяясь с бабушкой, мне казалось, что он где-то рядом. Порой, заметив шелохнувшийся в отдалении кустик, я до боли в глазах всматривалась в него, надеясь увидеть некогда родное лицо. И даже будоражащие душу воспоминания о том, что он стал постельной игрушкой для моей избалованной судьбой сестрички, не могли изгнать мысли о бывшем женихе. Что уж говорить о мгновениях, когда мы оказывались наедине… И вот опять, этот его взгляд…
И теперь я знала: у нас с ним не может быть будущего. Раньше − да, но не теперь. И дело не в том, что он фаворит Даниэлы, просто общество никогда не примет подобный брак в династической семье. Наш выбор ограничен императорами, королями, принцами и, на самый худой случай, герцогами, коих было как грязи, но никак не кем-либо более низкого происхождения.
Хотя если подумать, что нас связывает? Почему я вбила себе в голову, что он мой единственный? Да, он был единственным, кто не убоялся прийти к мельнице не ради дела, а ко мне. Грозился даже сватов заслать. А потом был самый прекрасный месяц в моей жизни, наполненный страстным шёпотом, жаркими поцелуями под луной, лаской его нежных и настойчивых рук. Как только я сдержалась тогда и честь девичью уберегла? До сих пор ума не приложу. Ведь сваты-то так и не пришли, и лишь спустя ещё полгода ожидания я узнала о том, что он на арене.
− Лея, хватит витать в облаках, − тихим шёпотом одёрнула меня Рози, входящая в роль строгой герцогини. − У нас гости.
Я посмотрела на приближающегося к нам мужчину на белом коне. Принц не из моей сказки. Самоуверенный мужлан, что и не странно при его-то положении. И всё же… как он красив! Вот же демоны! Голубые как небо глаза сияют в солнечных лучах. На красиво очерченных губах змеится едва различимая улыбка. Выскочившая из простого высокого хвоста тёмная прядь красивой волной струится по лицу, лишний раз подчёркивая его мужественность. Ренар, конечно же, тоже красив, но какой-то совершенно иной красотой, не столь невероятной. Весь облик Артимилиана прямо-таки излучает мужественность, величие и совершенно неожиданную утончённость.
Но чёрт бы побрал того, кто изначально искорёжил мою жизнь! Как теперь быть? Сердце, некогда отданное Ренару, трепещет, словно птица в сетях, разрываясь между старой привязанностью и новым совершенно неуместным влечением. Я ведь только по крови принцесса. Да, после всего пережитого о возвращении на мельницу и речи быть не может, и Рози чётко дала понять, что будет рада, если я останусь, но…
