– Рада слышать.
– Я знаю, – ответил Чандра.
Он действительно знал это. Он давно прекратил общение со стремительно сокращающейся группой философов, считавших, будто компьютер не может испытывать эмоции, а только имитирует их.
– Как только вы сможете доказать, что не имитируете раздражение, – отбрил он как-то раз одного из таких скептиков, – я приму ваши аргументы всерьез.
Имитация раздражения, последовавшая в ответ, была весьма и весьма убедительна.
– Теперь я хотел бы рассмотреть новую возможность, – продолжал Чандра. – Диагностика – это только первый шаг. Процесс не завершен, если не ведет к излечению.
– Вы думаете, ЭАЛ можно восстановить для нормальной работы?
– Не знаю, но надеюсь. Возможно, ему нанесен необратимый вред, а потери памяти в любом случае весьма велики.
Он в задумчивости замолчал, сделал несколько затяжек и выпустил аккуратное кольцо дыма, в конце своей траектории точно совпавшее с широкоугольной линзой экрана САЛ. Человеческое существо не сочло бы это дружеским жестом – в этом и заключается еще одно достоинство компьютеров.
– САЛ, мне нужно твое содействие.
– Конечно, доктор Чандра.
– Возможен определенный риск.
– Что вы имеете в виду?
– Я предлагаю отсоединить некоторые из твоих контуров, а именно те, что отвечают за высшие функции. Это тебя не тревожит?
– Я не могу ответить, не имея более подробной информации.
– Очень хорошо. Давай, я объясню. Ты работала постоянно, все время с тех пор, как тебя включили, верно?
– Верно.
– Но тебе известно, что мы, люди, так не умеем. Нам нужен сон – практически полное отключение наших мозговых функций, по крайней мере, на сознательном уровне.
– Мне это известно. Но я этого не понимаю.
– Так вот, возможно, тебе придется пережить нечто, похожее на сон. Скорее всего, просто пройдет какое-то время, но ты не будешь ничего о нем помнить. Проверив свои часы, ты обнаружишь лакуну в памяти, вот и все.
– Но вы сказали, возможен риск. В чем он заключается?
– Есть очень небольшой шанс – его невозможно точно вычислить – что когда я подсоединю все цепи обратно, в твоей личности, в твоих шаблонах поведения обнаружатся изменения. Ты будешь чувствовать себя по-другому. Не обязательно лучше или хуже, но по-другому.
– Я не понимаю, что это значит.
– Прости, возможно, это и не значит ничего. Ладно, не волнуйся об этом. А теперь создай, пожалуйста, новый файл, сейчас я введу имя.
Пальцы Чандры забегали по клавишам, набирая слово «феникс».
– Ты знаешь, что это? – спросил он.
Без малейшей паузы компьютер ответил:
– В моей энциклопедии двадцать пять статей.
– И как ты думаешь, которая из них нужная?
– Воспитатель Ахиллеса?
– Интересно, этого я не знал. Попробуй еще раз.
– Легендарная птица, возрождающаяся из пепла своего прежнего тела?
– Прекрасно! Теперь ты понимаешь, почему я выбрал это слово?
– Потому что вы думаете, что ЭАЛа можно оживить.
– Да – с твоей помощью. Ты готова?
– Пока нет. Мне хотелось бы задать вопрос.
– Какой?
– Мне будут сниться сны?
– Конечно. Разумным существам снятся сны, только никто не знает, почему.
Чандра умолк, затянулся чирутой, выпустил еще одно кольцо дыма, и добавил такое, в чем никогда не признался бы человеку:
– Может быть, тебе приснится ЭАЛ. Он часто снится мне.
