Его собеседник лишь покачал головой.
Это были Максим и Роман, и вели они один из своих извечных споров.
Максим был мой одногруппник, являлся заядлым атеистом и всячески придавал сомнению любую теорию, выступающую в защиту существования божественного проявления в этом мире в любом из его видов.
Роман же учился на историческом, наш с Максимом сокурсник, и был, насколько мне известно, из религиозной семьи. Он мне рассказал когда-то, в один из дозоров в вестибюле, что они каждое воскресенье всей семьёй посещали церковь, и поэтому я считаю Романа верующим до мозга и костей человеком.
И именно это послужило разделением почвы между двумя знакомыми, делая из них вечных оппонентов, но при этом между ними сохранялась дружба. Эта парочка всегда шла на смену вместе: противоположные, как полюса, они, тем не менее, сходились, образовывая какую-то странную связь между собой.
– И никто не ходит по облакам, и не ездит на колеснице по небосводу, – продолжал аргументировать Максим. – Мифы и сказки из различных священных писаний в пух и прах рассыпаются, когда ты видишь всё своими глазами. А я верю тому, что вижу. Хотя и глаза нередко обманывают человека, и даже на них полностью положиться нельзя. Но люди всё молятся и молятся, стоят перед образами в золочёных рамках на коленях. Нет, я не хочу затронуть чувства верующих, не хочу их оскорбить как-то, но действительно…
– Разве с тобой ничего не случалось в жизни такого, чего бы ты не мог объяснить с рациональной точки зрения? – наконец, не выдержав, спросил Роман, посмотрев на Максима.
– Если какое-то из явлений, которые происходят в нашей жизни, нельзя объяснить простым языком, то это значит, что твоя научная картина мира ещё не так расширена, и некоторые феномены тебе кажутся странными лишь только потому, что тебе не хватает знаний, чтобы их понять.
– Ну, хорошо, а вот что ты скажешь по поводу того, что мы сейчас стоим здесь и разговариваем? Что крыша нашего университета цела, и мы всё ещё продолжаем под ней жить?
– Всё это цифры. Математика, грубо говоря, – уверенно ответил Максим.
– В каком плане?
– Раньше те, кто следил за всеми летающими объектами, старались рассчитать точное перемещение того или иного тела. Сам вспомни, сколько раньше говорили о том, что к нашей земле приближается очередной астероид, и «по нашим расчётам, он может достигнуть нашей орбиты через такое-то время». Их все и сбивали, а если как-то ошибались в расчётах, то какой-либо камушек всё-таки падал к нам. Челябинск вспомни, например. Так же и тут. Любое движение имеет свою траекторию, которую можно рассчитать. Если происходит какое-то изменение, объект приземляется в другом месте. И по тем же самым расчётам наш университет просто оказался вне траектории полёта астероидов, поэтому он и уцелел.
– Хочешь всё списать на научное обоснование? – Роман взглянул на Максима чуть исподлобья.
– Другого, как по мне, тут и быть не может, – ответил тот.
– Тогда ответь ещё вот на что: допустим, астероиды просто промахнулись, вследствие твоих цифр, мы уцелели благодаря этой твоей математике, но как тогда объяснить то, что произошло с нашим миром?
– Последствия после катастрофы, такие случались и раньше. Помнишь, как в одном из американских штатов какой-то поезд сошёл? По-моему… – Максим задумался. – Да, поезд, а потом в воздух попали химические вещества. Люди стали чувствовать недомогание, возросло число онкологических заболеваний. Среда загрязнилась. Так же и здесь, просто масштабы последствий оказались намного шире…
