Императору противники России объяснили свой демарш тем, что Великий князь Московский совершил дерзость, короновав себя царем и создав на Востоке Европы другую империю.
– Отсталое Великое княжество Московское не относится к Европе. У него неправильная религия, и оно представляет вечную опасность для императора, папы и единства Европы! – выпалил король.
Гонзага не обращал больше внимания на негодующего короля. Он с беспокойством наблюдал, как польская знать обхаживала его спутников, щедро угощала их вином и расспрашивала об их вояже. Тайный советник императора дал сигнал к отправлению. Прежде чем они доедут до границы с Россией под Смоленском, им еще предстояло скакать верхом два дня по Литве.
Гонзага задавался вопросом, ложась в постель, почему в своем преклонном возрасте он решился на тяготы такой поездки. Но приказ есть приказ. Итальянец знал Карла V со времен своей молодости и целиком разделял взгляды величайшего правителя мира. Император полностью доверял ему. Гонзага с отвращением наблюдал за тем, как Европа теряет свою целостность, и вечерний разговор с польским королем усилил это впечатление. Гордая Римская империя в ходе спровоцированной Мартином Лютером Реформации оказалась под угрозой распада. Всего восемь лет прошло со дня смерти Лютера, а половина Европы уже была евангелической. Север Европы принял лютеранскую веру, в том числе чтобы обрести политическую независимость от императора и папы.
Европа, всегда бывшая пупом земли, стояла перед величайшими преобразованиями со времен Карла Великого. Гонзага инстинктивно чувствовал, что Карл V, уже находившийся на склоне лет, едва ли понимал значение революционных перемен. Никто не знал, что Гонзага был магистром влиятельного тайного ордена, пытавшегося за кулисами управлять судьбами Европы. Орден ведал знаниями о власти, насчитывающими века и доступными лишь посвященным. И император, и орден, по вполне определенной причине, проявляли большой интерес к России.
Ранним утром невыспавшееся посольство село в экипажи и на коней. Гонзага собирался приглашать к себе одного за другим своих самых важных спутников, даже если это заняло бы больше одного дня: известного теолога и члена ордена Якоба Андреэ, старшего сына богатой аугсбургской купеческой семьи Фуггеров, Йорга, картографа Михаэля Дрейфуса, бранденбургского зодчего Конрада Бунтшу и историка барона Фридриха фон Герберштейна. Несмотря на краткий ночной сон, все были парадно одеты, как и пристало послам. Гонзага хотел подробно проинструктировать каждого из них, прежде чем они доберутся до Москвы.
Караван с развевающимся знаменем с двуглавым орлом продвигался все дальше на восток сквозь мрачные леса, теперь уже не останавливаясь на каждой почтовой станции, чтобы поменять усталых лошадей. Впереди скакал вооруженный эскорт, чтобы сразу отпугнуть возможных разбойников с большой дороги, прятавшихся за деревьями с грабительскими намерениями. Гонзага ощущал каждую неровность земли, иногда рослый мужчина с голым черепом ударялся о крышу кареты. Черная пыль покрывала его дорогие одежды. При сильном дожде сопровождающие его всадники молили об укрытии на ближайшей почтовой станции на краю дороги. Однако предводитель не давал передышки, он очень торопился попасть в Москву.
Гонзага впустил в карету своего ближайшего соратника Андреэ. Ему он доверял больше, чем другим, хотя тот и был лютеранином. Как-никак, они уже много лет были членами одного и того же ордена. Здесь, в карете, они были защищены от глаз и ушей их императора.
