– Да.
– А, ежели патриот, то читай, на-крайняк, «Продовольственную программу -2200». А лучше – сериалы, КВН, прыжки в высоту – это здорово развивает мозги. Кстати, хочу посоветоваться. Я принял решение Госдуму переименовать в «Госдуру» – все равно ее так все называют. Правильно?
Илья кивает головой – конечно, правильно. Давно пора!
– И выхухоль свою назначу в ней депутатом. Она – умнее всех их вместе взятых.
– Правильно, Ваше Величество!
– То-то же! На Олимпиаде хочешь выступить?
– А можно?
– Тебе все можно. Вот слетаешь на Марс – и запишем тебя в сборную. Я еще и в домино тебя научу играть.
– Да я, Ваше Величество, умею.
– Вот и славно! Значит, в сборную по домино запишем.
Илья польщен. Он и не подозревал, что домино включено в Игры.
– Да, это я его включил туда, – поясняет император. – Это – мой любимый вид спорта. Развивает мозги и мускулатуру.
– А я думал – прыжки в высоту.
– И – прыжки в высоту – тоже. И – нарды!
– А, самый любимый, Ваше Величество, какой у Вашего Величества вид спорта?
– Плевки на дальность. Но их пока не соглашаются ввести в программу. Содомиты, понимаешь, международные. В уборной бы их, гадов, замочить!
* * *
Илья открыл глаза. Что случилось?
– Русич с китайцем – братья навек! – пропел над ним сияющий робот-помощник. – Все по инструкции сделал.
Похоже, он был пьян.
– Очень даже просто! Дверцу открыл, тебя вытащил, в ванну положил, потом…
Илья чувствовал во всем теле невероятную слабость. Он лежал на нанотопчане, а не в холодильнике. Итак, робот его, стало быть, разморозил. Вывел из анабиоза. Уже хорошо. Теперь – факел и посадка!
– А что комар? Поймал его? – отрывисто спросил Илья.
– Чего его ловить? – удивился робот. – Он на полу лежал. Вонял. Я его выбросил.
– Как – «выбросил»? Куда?
– Туда, – махнул робот рукой в сторону шлюза. – Очень кислород портил.
– Ах, ты, горе мое! – опечалился Илья, слезая с нанотопчана. – Надо было его в «Малую Землю» поместить, вместо меня. Это ж, какая была бы находка для ученых, понимаешь?
– Я понимаю, что он воздух портил, а это вредно для твоей жизни! – угрюмо пробормотал робот. Похоже, он обиделся.
– Ладно, докладывай, далеко до Марса?
– Подлетаем. Уже тормозим тридцать семь часов. На орбите будем через десять минут.
– Да ты что! – разозлился Илья. – Почему раньше не разморозил, пьяница?
– Я спал, – понурил голову Ли. – Очень электричество крепкое было. Видать, из-за излучения того. Да, ты не сердись, все хорошо – я уже и факел зажег.
– Кто тебя просил? Ты же пожар мог устроить?
– А я подумал, вдруг тебя не удастся оживить? Факел-то надо втыкать в Марс. Вот я и готовился.
Корабль задрожал – началось вхождение в атмосферу Марса.
– Принеси-ка мне настоечку, Ли, – попросил Илья, – а то, братец, сил совсем нет.
* * *
«Анатолий Дубайс» опустился на поверхность вполне успешно. Первым из него выбрался Ли. Точнее говоря, вначале из люка показалась мускулистая рука статуи Олега Рыгозина. За рукой появились огромная голова теоретика Вселенной и атлетическое тело в набедренной повязке до колен, под которой проступала неимоверная мужская сила.
Робот, волокущий статую, ощущал похмельную эйфорию. Напевая, невесть откуда выкопанную песню «Я рожден в Советском Союзе, сделан я в СССР!», он суетливо спустился со статуей по трапу, уложил ее на грунт, и полез обратно. За постаментом.
Илья, слабый, как все новорожденные, (не помогли даже лечебные капли боярышника), мог только беспомощно наблюдать из люка за действиями полупьяной машины. Через полчаса хаотичных движений Ли установил постамент, софиты, телекамеры, и настроил оборудование. Он подключил прожекторы к спине, зажег их на полную мощность и крикнул Илье, как учили:
