21 - страница 8

Садимся у барной стойки:

– Угостить?

– Угощусь.

Самостоятельная.

Первая кружка. Болтаем о какой-то чепухе, о чем-то между проблемами с учебой и выборами президента США. Вторая кружка. Ничего не изменилось.

Третья кружка. Я смотрю ей в глаза и понимаю, что она перебрала. Я тоже перебрал… варианты в голове.

И тут она так, как бы между делом, спрашивает:

– А у тебя же девушка есть?

В обычной ситуации я бы просто сказал «нет». Но сегодня, когда на мне лучшая одежда из повседневного, я не могу ответить слишком просто…

Говорю ей:

– Нет…

И так, в ее «междуделом» стиле, добавляю:

– Все еще жду свою лучшую звезду…

Снова смотрю ей в глаза. Она говорит:

– Ты знаешь, не нужно ждать чего-то особенного… Иногда достаточно просто посмотреть по сторонам…

– Соглашусь. Но я даже по сторонам перестал смотреть…

– Почему это? – недоумевает Ленка.

– Потому что я верю, что лучшая звезда уже у меня под носом.

Она улыбается, пододвигается ко мне ближе и целует в губы. Самостоятельная.

Отодвигается через минуту. Выглядит довольной. Я же доволен настолько, что меня аж распирает… в районе паховой области.

Подходит знакомый, толкает меня в плечо:

– Дай сигаретку.

– Я бросил.

– Когда это?

– Прямо сейчас.

Смотрю на Ленку, она улыбается широченной завлекающей улыбкой.

Знакомый уходит. Говорю Ленке:

– Нам тоже пора уходить.

У нее дома я снимаю свою лучшую из повседневного одежду. После известных действий (угостил и угостился) меня перестает распирать в районе паховой области… два раза.

Следующая суббота… Надоело так жить… Настало время что-то менять…

Сегодня студенческая вечеринка. Смотрю по сторонам, закуриваю сигарету, пишу сообщение: Привет, идешь сегодня в клубешник?

И отправляю его Наташке…

8

Становится холодно; по-видимому, на мир опускается ночь. Я лежу в яме, вокруг меня сухие листья. Я на них и под ними лежу; те, что подо мной, немного сырые – это от земли. Зато те, что меня покрывают, ломкие и легкие.

Из-за массы листьев я не вижу дневного света, впрочем, как и света луны. Я лежу в своей могиле не шевелясь, даже боясь глубоко дышать – листья могут забиваться в носоглотку. Я аккуратно втягиваю кислород в легкие, как кот тянет колбасу с хозяйского стола. Из-за такого режима дыхания я не очень хорошо себя чувствую. Наверное, я бледный как смерть. Но какое это имеет значение?

Я наверняка слеп как крот. Я хлопаю веками; листья двигаются и, возвращаясь на прежнее место, снова застилают мне глаза.

Я не представляю себе, как долго я лежу здесь, в этой могиле. Время для меня совершенно неважно; оно течет там, на поверхности земли. Я лишь чувствую, как ночь сменяет день, а день сменяет ночь; в первом случае мои пятки мерзнут, во втором – вновь теплеют. Но я не веду подсчет этим температурным изменениям.

И я бы не сказал, что мне очень уж некомфортно в моем положении. Я привык. Сухие листья скрывают меня от посторонних глаз. Немного сырые листья под моей спиной не дают мне промокнуть и окончательно охолодеть.

Но пришло время с этим покончить. Попытаться выбраться на поверхность. Ослепнуть от яркого солнечного света. Обрести здоровый цвет кожи. Дышать полной грудью, не страшась попадания в горло инородного объекта. Не скрываться от посторонних глаз.

Сегодня ночью, а это я понял по своим холодеющим пяткам, я полезу наверх. Я собираюсь с мыслями. Морально готовлюсь. Я хочу глубоко вздохнуть, но из-за массы листьев на моем лице я не могу этого сделать. Я двигаю руками. Я шевелю ногами. Чувствую, что будет непросто.