Все началось с того незабвенного эпизода, когда, будучи учеником девятого класса, я прогуливался на большой перемене по третьему этажу школы, наслаждаясь одиночеством в толпе. Мне пришлось лавировать в среде школьников, обезумевших от свободы, наглядно проводивших в жизнь законы броуновского движения при высокой температуре. Я размышлял над тем, что начинается весна и приближаются каникулы. Мой внутренний голос был настолько ироничен и остроумен, что я мысленно ему аплодировал. Я был в приподнятом настроении, возможно, потому, что предвкушал поездку летом в гости к моим старшим сестрам, Валентине и Анне, проживавшим с семьями на юге Украины. Пройдя до конца коридора в режиме двигательных судорог, проявляя чудеса изворотливости, я вдруг увидел овальный абрис каштановых волос хрупкой незнакомой девчонки, стоявшей у перил лестницы, ведущей вниз. Этот абрис ярко светился, поскольку из большого окна напротив падал солнечный свет, проникая мне прямо в глаза сквозь ее прическу. Она стояла спиной ко мне, как будто раздумывая над чем-то, на что никак не могла решиться. Беззаботность двигала меня вперед, я приблизился к девушке слишком близко, не подозревая об опасности. Так происходит иногда в жизни. Бывает, что неопытный охотник, сжимая в руках хорошее оружие, забывает о соблюдении дистанции и приближается к опасному хищнику слишком близко. Он начинает понимать, что совершил ошибку, только когда уже становится поздно. Нечто подобное случилось и со мной. Конечно, красивую, изящную девушку язык не поворачивается назвать хищником. Но, по сути, процесс одинаков. Какая разница, попадаете вы в плен и удерживаетесь клыками и когтями или вас покоряет нечто, чему вы не в силах противиться, что пленяет и завораживает? Это явление иногда называют импринтингом (запечатлением), чем-то подобным вечным оковам. Проще говоря, мы создаем в собственной внутренней вселенной божество, которое покоряет нас безвозвратно. Все могло обойтись без жертв, если бы я проявил осторожность и не пересек опасную черту. Мне довелось не только рискованно приблизиться, но и спровоцировать необратимые последствия. Я был настолько беспечен, что оказался рядом и даже слегка коснулся ее школьного платья, не понимая, что происходит.
В этот момент она внезапно обернулась, и я попал сразу под контрольный выстрел, поскольку увидел ее глаза – они были карими, слегка округлыми, с приветливым блеском. Но они могли быть какими угодно по цвету и форме – главное, что они застали врасплох особь мужского рода. Это оказалось критическим. Мне было даже невдомек, что таким невинным прямым взглядом слегка влажных глаз эти существа способны проникать во внутреннюю вселенную неосторожных парней вроде меня, чтобы там поселиться и начать править как мыслями, так и их отсутствием.
С того рокового момента, когда я увидел эту девушку, я стал практически иным существом, которое тратит почти все свое время на непрактичные размышления. Тут совсем не смог помочь даже непробиваемый сарказм alter ego. А возможно, он был соучастником, поскольку коварно промолчал. Все доминирующие высоты в голове заняли мысли о том, будет ли ей интересно со мной общаться, если нам доведется познакомиться. Да-да, заметьте, именно общаться, а не обниматься и целоваться. Все это породило непреодолимое желание посмотреться в зеркало, висящее в мужском туалете на стене. Поскольку это было трудно сделать на перемене из-за вышеупомянутого броуновского движения, я решил прогулять урок под названием «труд». На этих занятиях мы иногда корпели над обработкой металлических заготовок толстыми напильниками, а иногда изготавливали «фирменные» деревянные табуретки, достойные, на мой взгляд, украсить бренд «Набор мебели сумасшедшего дикаря».
