— Наоборот. Сильный мужчина отпустит и будет страдать. Впрочем, все именно так и обстоит — он до сих пор тебя любит и страдает. Поэтому и найти никого не может. Ты у него в сердце, понимаешь.
Александра закатила глаза:
— Понятно, ему удалось промыть тебе мозги.
Огородников махнул рукой:
— Думай что хочешь.
Спать легли в расстроенных чувствах. Александра долго крутилась, да и мысли в голове делали то же самое, рождая сомнения: а может, Федор сказал правду? А вдруг он ее до сих пор любит? Да и к чему ему признаваться, это ведь его не красит и отношения между ними тремя только портит.
Саша даже себе не хотела признаваться в том, что у нее к Федору остались чувства. Она гнала эти глупые мысли, повторяя как мантру: «У меня есть замечательный муж и двое прекрасных детей. Зачем мне Федор? Для чего?». Глубокое подсознание отвечало: «Для секса!», и Александра ненавидела себя за эти мысли.
18. В ревности больше самолюбия, чем любви
Утром легче не стало, но дел было невпроворот: позавтракать, встретить новую невесту, поговорить с ней по душам, убедить в том, что Федор маленький мальчик, который сам не знает, чего хочет, и поэтому лучше проявить смекалку, чтобы его заполучить.
Максим проснулся с тем же неважным настроением, сходил к океану, вернулся почти сразу и сказал, что вода холодная.
— Может, мы с тобой все отменим и полетим в Москву? — предложил он, когда они шли на завтрак в ресторан.
— Еще чего? Не буду я поддаваться на Федькино вранье! Да ты и сам скоро убедишься, что он врет!
— Интересно как? В голову к нему залезу?
— Не знаю как. Просто чувствую, что все скоро раскроется и тогда ты должен будешь мне одно мое большое желание!
— Все что угодно, только бы поскорей он нашел себе жену и перестал пялиться на тебя!
— Макс! — остановилась Александра. — Прекрати! Тебе сейчас вообще начнет мерещиться всякая ерунда. Врет он! Просто заруби себе это на носу и не ведись на его провокацию!
На завтрак Федор не явился. Чета Огородниковых устроилась за тем же столиком на пляже. Солнце сегодня палило вовсю, еда казалась пресной, океан холодным, а настроение революционным, как перед бурей, которая вот-вот грянет и ураганом разрушит все, что так долго строили.
Под конец завтрака Александра взорвалась:
— Все, иду встречаю эту девушку и на этом заканчиваем! Не хочет он невест — пусть просто загорает на солнышке и купается в океане. Хоть отдохнет от своих проектов и перезарядится!
— Я тоже так считаю, — пробурчал Максим, — опять на те же грабли наступаю. Инициатива наказуема! Пусть Федька делает, что хочет, ему не четырнадцать, он взрослый мужик, что мы бегаем за ним как идиоты и пытаемся устроить жизнь?
— Согласна. Все, я пошла, иди в номер, я подойду через минут десять-пятнадцать, как встречу Маргариту.
Максим улыбнулся.
— Что тебя развеселило? — удивилась Александра.
— Маргар-и-и-и-и-та, Марга-а-а-рита, ведь ты не забы-ы-ы-ы-ла? Маргари-и-и-и-ита, ты же помнишь, как все это бы-ы-ы-ыло!
Саша впервые за утро улыбнулась:
— Тебе в певцы надо было идти! Поешь ты круче Леонтьева!
— То, что я не той дорогой пошел, это понятно, — вздохнул Максим и опять сник.
Александра подошла к нему, потрепала лохматую шевелюру:
— Все у тебя хорошо, не начинай.
Он словил ее руку и поцеловал.
— Все, Макс, я пошла.
Александра направилась к главному корпусу. На душе ее было тяжело. Она чувствовала разочарование мужа и знала, что это страшное чувство, ведь оно приходит не в один момент, а постепенно накапливается: часами, днями, неделями, а иногда даже годами. Оно разъедает душу изнутри, пока не останется лишь тонкая хрупкая оболочка, которая когда-то обязательно взорвется от нечаянного прикосновения и к чертям снесет все, что было возведено.
