– Как же поздно опять! – всплеснула руками бабушка, увидев Кристину.
– Дела, бабушка, дела задержали, – бодро ответила та.
– Дела… – покачала головой бабушка. – Хоть голова-то ещё цела, – недовольно проворчала она, и вдруг, насторожившись, внимательно заглянула внучке в лицо: А может, и нет?
– Да всё нормально, – поспешила успокоить её Кристина. – Сейчас выпью кофейку и на боковую.
– Ох, Господи! – покачала головой бабушка. – Кофе-то с утра пьют.
– Это когда было, во времена вашей молодости, наверное, – усмехнулась Кристина. – Сейчас всё подругому. Кофе пьют, когда хочется. А мне хочется сейчас.
– Ну, будь по-твоему, – вздохнула бабушка, уступая. – Только потом, если долго не заснёшь – не удивляйся. А завтра утром пораньше бы встать – деньки-то сильно жаркие нынче.
– Надо будет – встанем, – заверила её Кристина и отправилась на кухню.
Тут следует сделать небольшое отступление. Появление Кристины было вызвано отнюдь не горячим желанием погостить у бабушки. Вовсе нет. Её ждала «дачщина» – что-то вроде барщины, как в Кристининой семье в шутку прозвали участие в сезонных работах на даче, где бабушка жила после выхода на пенсию. В былые годы она управлялась со всем сама, но затем возраст начал брать своё, и самые трудоёмкие работы пришлось возложить на младшее поколение. Но поскольку его представители были людьми весьма занятыми – кто работой, кто учёбой, – каждой весной составлялся примерный график выездов за город, чтобы все могли внести посильную лепту в выращивание плодов и ягод. Здесь, заметим, мирно уживались похвальный альтруизм и практическая выгода, поскольку дачные заготовки экономили заметную долю семейного бюджета и, что немаловажно, не травили организм всякой химией, без которой, как известно, ни один магазинный огурец не вырастает.
В настоящий момент семейная «карта занятости» выглядела следующим образом: папа с мамой, преподаватели института, отправились после летней сессии на заслуженный отпуск в гостеприимную Грузию, старший брат, айтишник-фрилансер, уже отработал своё послушание по копке грядок и обрезке веток, а совсем старшая сестра добивала текст кандидатской диссертации, защита которой была поставлена на начало осени. Кристину же завтра ждала прополка и ещё раз прополка.
Солнце уже прошло, наверное, добрую половину своего небесного пути от восхода до кульминации, когда Кристина, нацепив поношенные джинсы и плотную дедову гимнастёрку с длинными рукавами, – для защиты от мошкары – собралась приступать к трудам дневным. При этом она не забыла прикрепить к поясу мобильный телефон и сунуть в уши наушники, а неподалёку на небольшой залужённой полянке под раскидистой яблоней поставила шезлонг – для себя и табуретку – для кружки с кофе и толстой книжки. Ритмично покачиваясь в такт звучавшей в наушниках музыке, Кристина принялась за работу. Но тут телефон загудел и завибрировал – пришло сообщение. Кристина остановилась, чтобы ответить, но на её ответ тут же прибыло следующее сообщение, а потом ещё и ещё… Наконец, всё досконально выпытав у своих адресатов, Кристина вернулась к прополке. Если бы она взглянула на часы, то с изумлением увидела бы, что переписка заняла не менее получаса. И всё это время она простояла прямо на солнышке, которое уже начинало припекать. Вновь вооружившись наушниками, Кристина полезла под куст. Но не прошло и десяти минут, как телефон вновь загудел. На сей раз Кристина решила быть более лаконичной в переписке, и, покончив с ней, принялась сердито дёргать молодые, пряно пахнущие свежей зеленью и влажной землёй сорняки и складывать их в междурядьях.
