– Мы не просто предлагаем вам стать частью элиты, Адам. Мы предлагаем вам помочь создать новый этический фреймворк для мира, где границы между человеческим и искусственным интеллектом становятся все более размытыми.
Он сделал паузу, внимательно глядя на Адама:
– Но есть одно условие. Вы должны быть готовы полностью переосмыслить всё, во что верили. Включая ваши представления о демократии, равенстве и справедливости.
В комнате стало заметно прохладнее. Синее пламя в камине погасло, оставив только тусклое свечение голографических экранов.
– Взгляните на это, – Маркус вывел на центральный экран график. – Распределение когнитивных способностей в популяции. Классическая колоколообразная кривая. А теперь…
График трансформировался, разделяясь на два пика.
– Вот что происходит прямо сейчас. Человечество разделяется на два вида. Те, кто способен интегрироваться с продвинутыми системами искусственного интеллекта, и те, кто нет. Это не вопрос денег или образования. Это вопрос нейропластичности и способности к квантовому мышлению.
Адам нахмурился:
– Но разве это не создаст…
– Катастрофическое неравенство? – Маркус закончил его мысль. – Оно уже существует. Но дело не в деньгах или власти. Представьте, что вы оказались в мире XV века с современным смартфоном. Какой была бы реакция людей?
– Они бы сочли это колдовством.
– Именно. А теперь представьте, что вы пытаетесь объяснить принципы работы процессора человеку, который едва освоил счет до ста. Это не высокомерие – это реальность разных уровней понимания.
Маркус провел рукой, и на экране появились новые данные.
– Когда вы создавали TradeSync, вы хотели дать всем равные возможности. Благородная цель. Но что если равные возможности – это как дать скрипку Страдивари обезьяне и ожидать, что она сыграет концерт Паганини?
– Это… это звучит ужасно, – Адам почувствовал тошноту.
– Потому что вы все еще мыслите старыми категориями добра и зла, – мягко сказал Маркус. – Но природа не злая и не добрая. Она просто эффективна. Эволюция всегда работает через дивергенцию – разделение видов.
Он подошел к окну, за которым теперь был виден не город, а какой-то странный ландшафт с парящими в воздухе островами.
– Мы не говорим об угнетении или уничтожении. Мы говорим о естественной сегрегации уровней сознания. Те, кто не может подняться на следующий уровень, будут жить своей жизнью, даже не подозревая о существовании высших слоев реальности. Как муравьи не подозревают о существовании интернета.
Он повернулся к Адаму:
– Вопрос в том, готовы ли вы принять эту новую парадигму? Готовы ли вы признать, что иногда наибольшее благо для человечества достигается через принятие неравенства как естественного порядка вещей?
– Жизнелюбие… – Маркус словно перекатывал это слово на языке. – Интересный выбор критерия. Почему именно оно?
– Потому что человек, который любит жизнь, – медленно произнес Адам, внезапно понимая что-то важное, – стремится не к власти или контролю. Он стремится к развитию, к творчеству, к созиданию.
Маркус приподнял бровь:
– Продолжайте.
– Когда я создавал TradeSync, я думал о контроле. О власти над рынками. О том, как сделать систему умнее, быстрее, эффективнее… – Адам подошел к экранам и коснулся строчек кода. – Но я забыл о главном. О радости создания. О том, что любая технология должна служить жизни, а не подчинять её.
На экранах код начал мерцать, словно отзываясь на его прикосновение.
