– Добрый, Роузмари, – ответил юноша, поднимая взгляд на пришедшую, – что же Вы хотели узнать?
– Мне пришло письмо от одного из Ваших друзей, от Лешека Домбровского. Я хотела бы узнать, он человек заслуживающий доверия? – спросила Роуз, слегка наклонившись к юноше.
– От переписки вреда Вам не будет, Роуз, если Вы хотели знать именно это.
– Спасибо, Эдвард.
После этого девушка последовала к отцу. Тот сначала свёл брови, потом что-то сказал о том, что мама была бы недовольна, а миссис Фергюсон была бы так горько разочарована тем, что Роуз легко поддалась соблазну и начала переписку с бандитом, но в конце концов сказал:
– Можешь написать ему ответ, неприлично ждать молодого человека. Да и оставить письмо без ответа будет совсем не красиво.
После этого Роузмари все же написала ответное письмо.
Началась активная переписка. Роуз была вынуждена отвечать на письма Лешека раз в два дня, при этом у мужчины всегда находилось, что рассказать, а Роуз уже после третьего письма не знала, чем поделиться. В одном из писем мужчина попросил фотографию девушки, и та, воспользовавшись тем, что на днях миссис Фёрт повела дочь в фотоателье, сделала специальную фотографию для мистера Домбровского. Тот в ответ так же прислал свою фотографию.
Разглядывая ее, Роузмари ничего не испытывала, никаких нежных чувств по отношению к мужчине, который в каждом своём письме изливал нежность. На фотографии Лешек получился очень красивым, внешность казалась приятной и привлекающей, но она помнила его в действительности, сидящим в кресле, с ногами выше головы. У него были явно выраженные угловатые скулы, глубоко посаженные глаза, кустистые чёрные брови, тонкие губы и копна чёрных как смоль, блестящих вьющихся волос. Внешне Роузмари он совершенно не нравился.
Его фотографию она спрятала между книг и попыталась о ней забыть, но очень скоро ей про нее напомнили.
В один из вечеров, когда Стрикленд не пришли в гости, а с присутствия в Лондоне прошло уже почти две с половиной недели, Роузмари сидела в гостиной и вышивала. Рядом сидел Эдвард, читая. Мужчины разговаривали о своём.
Вдруг, с резким порывом ветра, в гостиную вошла миссис Фёрт, за ней спешила миссис Фергюсон.
– Ты оказалась ещё более испорченной, чем я считала! – выкрикнула миссис Фёрт, хватая дочь за руки.
Роузмари уронила вышивку на пол.
– Смотри! – женщина протянула письмо, на котором было написано кому оно и от кого. – Что это? Что это? Ты ведёшь переписку с одним из бандитов, что были в тот день здесь!
Все были в полной растерянности. Миссис Фергюсон стояла с явным разочарованием на лице, мужчины замерли и прислушались.
Роузмари молчала.
– Давай посмотрим, что внутри!
Женщина порвала конверт и достала само письмо. Словно специально, чтоб ещё больше опозорить дочь, она читала вслух.
«Дорогая, милая Роузмари!
Как же я рад, что тогда я пришёл в дом Фергюсонов, ведь иначе я бы не познакомился с такой прекрасной особой как Вы.
Вы изумительны! Я храню Вашу фотографию у сердца! Надеюсь, мою фотографию Вы бережёте не меньше моего. Спасибо небесам, что тогда они свели нас!
Не беспокойтесь, милая Роузмари! У меня есть и деньги, и связи, определенное наследство, как в Британии, так и в Польше. Родители мои, конечно, хотят, чтоб моя жена была чистокровной полячкой, но я так не желаю.
Когда Вы вернётесь в Лутон, я предстану пред Вашими родителями и попрошу благословения.
