У письменного стола, повернувшись ко мне спиной, стоял Вожак.
Второй раз за сутки и за всю мою жизнь.
Я судорожно вцепилась в ворот халатика, стягивая его спереди так, чтобы ни кусочка кожи видно не было. Потому что Вожаку я даже меньше, чем Владыке, доверяла. Стыдно признаться, но в сложившейся ситуации довериться я могла лишь одному оборотню: моему нежданному и негаданному мужу.
– Значит, метками вы всё же обменялись, – произнёс Вожак и, повернувшись, присел на краешек столешницы.
Посмотрел на меня.
Я, чувствуя, как леденеют пальцы, промолчала.
– Обменялись, – шумно втянув носом воздух, повторил он. – Что ж, может оно и к лучшему. Хотя… Скажи, Рус… Руся… – Мать моя женщина! Не иначе, как конец Света грядёт! Мало того что САМ ко мне поднялся, так ещё и по имени обратился. Ласково. Ну, почти.
– Руся, – откашлявшись, повторил Вожак, и я растерянно переступила с ноги на ногу, не пытаясь определить, что мне больше хочется сделать, перекреститься или ущипнуть себя. – Скажи, ты… хочешь быть его женой?
Я вскинула бровь.
– Хочешь?
– После драки кулаками не машут, – откашлявшись, ответила я. – Разве не вы меня этому учили?
По его лицу, как обычно, сложно было что-то прочесть. Он просто стоял и молча меня рассматривал, а я искоса глянула на настенные часы. Интересно, как Серый относится к женским опозданиям? Хотя у меня, конечно, уважительная причина, да и опаздывать я ненавижу, но всё же.
– Хорошее исключение только подтверждает любое правило, – наконец произнёс Вожак и, несильно надавив на меня силой, повторил вопрос:
– Так хочешь ты быть его женой, или нет?
Я повела плечами, пытаясь сбросить давление, и, как ни странно, у меня получилось. Настолько, что я даже осмелилась на встречный вопрос:
– А что, если нет? Вы мне подарите маховик времени*, и я откручу свою жизнь назад?
Вожак, к моему ужасу, рассмеялся. Легко, открыто, почти как нормальный человек. Почти.
– Можешь говорить мне «ты», – сквозь смех произнёс он, и я, воспользовавшись тем, что он жмурится от смеха, всё-таки ущипнула себя за плечо. – И называть отцом тоже позволяю.
Капец!
– Это большая честь для меня… – пробормотала я, и на всякий случай добавила:
– Спасибо.
Вожак выжидательно посмотрел на меня. Но я, хоть убей, не могла назвать его папой.
– Пожалуйста, – не дождавшись от меня нужных действий, хмыкнул он. – И как отец, я хочу кое-что подарить тебе к свадьбе. Даже не так. Не хочу, а должен. Вот.
Он выудил из кармана кулончик, янтарную каплю на потёртом от старости кожаном шнурке.
– Это твоей матери принадлежало. Она… Она просила передать это тебе, когда ты замуж соберёшься.
– П-просила?
Вожак кивнул и, скривившись, нехотя пояснил:
– На прощание. Когда я её из стаи выгнал. – Поймал мой ошарашенный взгляд. – Ну, что смотришь? Да, выгнал! С гулящими бабами в нашим роду так испокон веков поступали и поступать будут! Возьмёшь кулон или нет?
Отлипнув от стены, я приблизилась к Вожаку и протянула руку.
– И не благодари, – сказал он, вкладывая кулон в мою руку, а меня охватил такой ужас, что волосы шевельнулись на затылке, а в глазах потемнело от того, как близко подобралась волчица. – Я как отец обязан просто…
Дверь, тихо скрипнув, отворилась.
– Шапочка, только не говори мне, что ты из тех женщин, которые считают пятнадцатиминутное опоздание классикой, – рыкнул стремительно вошедший – без стука!! – Серый. Волчица, сделав финт ушами, мягко отступила, а я чуть на шею своему мужу не бросилась, так сильно была рада его видеть. На ту самую шею, которую он, в отличие от меня, успел прикрыть высоким воротником белоснежного свитера крупной вязки. Ему невероятно шло! А я тут с косой и в халате, как облезлая мышь.
