№ 3 - страница 21

– А это Ксения, моя лучшая подруга, – сообщила Ася, – Ксюша – это Сергей.

– Я уже поняла, – смерила меня неприязненным взглядом Ксюша, и тут же обратилась к Асе: – Ась, ну мы поедем уже, ладно?

– Может, все вместе чая попьем? – спросила Ася.

– Нет, прости, нам еще в одно место заскочить нужно. Пошли, проводишь нас, – ответила Ксения и обратилась уже ко мне: – До свиданья, Сергей. Передаю вам Аису в целости и сохранности. Того же и от вас ожидаю. Глебчик, чего сидишь? Пошли собираться.

Отлегло от сердца: понял, что Глебчик Ксюшин.

Он вышел из-за стола, росту в нем было мне по подбородок. А в отношении его штанишек, носочков и лодыжек я не ошибся.

Собрались, проводились и ушли они быстро, минуты за две. Еще через минуту Ася вернулась на кухню, обратилась сразу же ко мне:

– Иди в ванную, снимай носки, вешай сушиться. Я тебе там тапочки подготовила. Не надо простывать.

Я не стал возражать.

***

Электрочайник уже начинал гудеть.

Ася сидела за столом, на том самом месте, где восседал ее отец, когда я был там в прошлый раз. Я занял стул напротив нее. Молчал, не знал с чего начать беседу.

Она тоже сидела молча, смотрела куда-то в пространство мимо меня. Обратил внимание на ее бледность, темные круги под глазами, и в целом на нездоровый вид; удивительно, но она казалась мне еще милее.

Вода в чайнике вскипела, он отключился, громко щелкнув, Ася вздрогнула, встала, пошла заваривать чай. Закончила, поставила на стол две чашки, сахарницу, вазочку с конфетами и какими-то печенюшками. Заметил, что у нее сильно дрожали руки.

– Как все случилось? – наконец, решился я спросить, когда она уселась.

– Вчера днем папе стало плохо с сердцем, – начала Ася с отстраненным видом, – Я вызвала скорую, папу сразу в больницу увезли, я с ними поехала. Там приняли, послушали, кардиограмму сделали. Сказали, что инфаркта нет, но есть угроза. Насколько я поняла, его в обычную палату поместили, не в реанимацию. Врач наговорил мне с три короба, настоял, чтоб я домой отправлялась, сказал, что ничего критичного, его жизни ничто не угрожает. Ну я и поехала. А в девять с чем-то вечера из больницы позвонили и сообщили…

Ася закрыла глаза одной рукой, опустила голову, почти беззвучно заплакала, сотрясаясь всем телом. Я пересел на другой стул – к ней ближе, взял ее за свободную руку; рука была ледяной. Вдруг почувствовал непреодолимое желание обнять ее, даже ощутил, как меня притягивает к ней, словно магнитом, сердце заколотилось, еще бы секунда – и…

Но удержался, отстранился немного.

– Крепкий алкоголь дома есть? – вдруг спросил я строго.

Ася ответить в голос была не в состоянии, но, немного подумав, кивнула утвердительно, указала в сторону холодильника.

Я встал, открыл его, на дверце стояла бутылка водки, начатая, но отпито из нее было не больше ста граммов.

«Наверное, это ее подруга, Ксения (или как там ее?) приволокла вчера, стресс снимать, – предположил я, – Умно».

Я плеснул ей прямо в чай, хорошо так – граммов пятьдесят, всыпал ложку сахара, начал мешать, одновременно приговаривая:

– Ты ж не мусульманка?.. Хотя, что это я? Даже если и мусульманка, Аллах сейчас с пониманием должен к этому отнестись…

Ася уже убрала руку от глаз и с любопытством следила за моими действиями, на мое предположение в отношении ее возможного вероисповедания, отреагировала едва заметной улыбкой.

– Пей! – приказал я.

Она обхватила обеими руками чашку, как бы греясь об нее, отпила глоток – Асю передернуло.