— Ага. Стало быть, вспомнил. Не прошло и года.
— Ромашова!
— Да чё ты прикопался к моей фамилии: я вообще теперь Селезнёва.
Кирилл тяжело вздохнул. Как же он не любил эти долгие демагогии.
— Ульяна дома?
— Нет.
— А где?
— Ручка, бумажка есть? Записывай: улица "пошёл нахрен", дом восемь, домофон от подъезда: "проваливай к чёрту". А теперь реально сгинь, нечистая сила. Твоя аура плохо влияет на моего будущего ребёнка.
— Знаешь, м честно признался Кирилл. — Я вот вообще по тебе не скучал.
— Хоть что-то у нас с тобой взаимно, — перед носом известного музыканта с грохотом захлопнулась входная дверь.
Вот и вся беседа.
Ладно. Он хотел сделать всё по-хорошему, но теперь придётся прибегать к запасному плану. В телефонной книжке был отыскан нужный контакт.
Трубку взяли после третьего гудка.
— Дарова.
— Привет, это Комета. Я тебе сейчас номер скину. Найди мне местоположение человечка.
***
Из универа Ульяна выскочила сердитая, как потревоженный каким-то идиотом пчелиный рой. Опять научный руководитель запорол ей дипломную работу. Всю поперечеркал, и это уже в третий раз.
Защита на самом носу, а этот хрыч из вредности никак не одобрит материал!
Ох, не надо было в начале семестра его злить и обзывать старым вредным старикашкой, но этот индюк сам виноват — припёрся в их группу в сентябре и с порога наехал на неё за внешний вид.
Не понравилась ему, видите, юбка на ладонь выше колена. Она молчать не стала, слово за слово, ну и пошло-поехало.
А тут ей его ещё и приставили куратором на защиту, вот же закон подлости. В общем, как корабль назовёшь… Теперь приходилось пожинать плоды своего бурного нрава.
И нет, Матвеева не была хамкой. И никогда из себя не строила того, кем не являлась, но и обижать себя не позволяла. Хватило оскорблений в детстве.
Наглотавшись тогда, она дала себе слово, что больше никому не позволит себя унижать. Ну, а многолетние упорные труды над внешностью дали свои плоды — появилась долгожданная уверенность в себе.
Конечно, это не совсем правильно. Нужно уметь любить себя и уважать любой, тогда и другие будут уважать, однако запертой в теле прыщавого пухлика с ненавистными брекетами, Ульяна чувствовала себя как в клетке.
И вообще-то, если уж говорить откровенно, не такой жирной она и была. Полноватой, да, но не прям танк. Всему виной проклятый переходный возраст.
Она и сейчас, конечно, далеко не тростника. Комплекция не позволяла ей быть такой же стройной, как идеальная со всех ракурсов Саша, однако выглядела Матвеева сейчас так, как и всегда мечтала.
Грудь на месте, задница тоже, бока не свисают, и что самое главное – можно спокойно носить обтягивающие вещи, а не ненавистные балахоны оверсайз.
Лишь последние несколько лет она в своё удовольствие начала обряжаться в короткие маечки и приталенные платья.
Казалось бы, её гардероб теперь должен был ломиться на радостях, однако выходило всё строго наоборот. Шмоток у неё было немного, но каждая сидела так, словно шилась на заказ.
Да, всё было простенькое и покупалось на распродажах, а часто и вовсе в секонд хендах, однако Ульяна всегда выглядела, как куколка.
Это был ее пунктик, маленькая одержимость.
Раньше она никак не могла взять в толк, почему стройные девушки, у которых было всё, о чем только можно мечтать, выряжались настолько безвкусно. А сейчас… Ну, она по-прежнему не могла этого понять.
Даже, вон, в универе подавляющее большинство выглядели чистейшей гопотой. Нацепят спортивки, на голове устроят взрыв доширака и пошли.
