– Ладно, Хррот, тут я дальше сам…
– Молчи уж, сам… Сам бы ты до сих пор хвост в кольца свивал…
– Разумеется, о мудрейший и величайший. Именно твой гений… тут подержи, ага, вот так… Именно твой гений открыл мне истину… А, клещ мне в ухо, коготь сломал-таки… Но должен заявить, что с Ярарой работать много приятнее…
– Зато Яраре вряд ли доставило бы удовольствие нюхать твою потную свалявшуюся шкуру… Если бы ты вот так навалился, она бы тебе всю морду расцарапала…
– Как бы она расцарапала, обе руки заняты… Стой, стой, не туда! Ага, вот сюда… Держи, паяю… Всё. Слушай, капитан, мы сделали это! А ты говорил – заводская инструкция…
– Сделали… Вот включим, тогда что-то можно будет сказать… Да слезь с меня уже!
– Повинуюсь, о мудрейший. И всё-таки очень жаль, что ты не Ярара…
– Трепло! Всё, вылезай!
Кряхтя и морщась, оба вылезли из недр планетарного томографа, занимавших заметную часть внутреннего объёма исследовательского корабля. И вообще, «Любопытный» был набит оборудованием так, что оставалось только удивляться, как в этой мешанине удалось выкроить место для экипажа.
– Вовремя успели. Как раз к обеду.
– Куда в таком виде к столу… В душ, немедля!
– Есть, капитан!
В душевой, сверкающей двумя прозрачными кабинами – две душевых кабины есть неслыханная роскошь для гиперпространственного корабля, между прочим, где каждый куб внутреннего объёма, не говоря уже о весе, много дороже золота – стояла, подняв руки и изгибаясь в потоке тёплого воздуха, Ярара. Сушила мех после душа. Капитан невольно залюбовался девушкой. Он от души любил племянницу, и та это чувствовала.
– Сохнешь, моя киска? – Ухурр, похоже, был лишён понятия не только о субординации.
– Не сохну, а обсыхаю, мой котик. Моё почтение, дядя Хррот.
– Как у тебя дела, Ярара? – капитан попытался перевести беседу на деловой лад, иначе это трепло, Ухурр, склонит её в русло весьма сомнительных и двусмысленных комплиментов – Есть подвижки?
– Есть, дядя. Всё-таки телефон – это не телеграф…
Девушка резко мотнула хвостом туда-сюда, и опытный глаз капитана это заметил.
– Что, есть ещё проблемы?
– Есть. Оказывается, тут нет единого языка. Тут много языков, дядя Хррот.
– Много – это сколько? Три, пять, десять?
– Больше. Много больше. Я не до конца ещё разобралась, но, похоже, тут настоящее столпотворение. Куча стран, и чуть ли не в каждой свой язык.
– М-да… Нужна помощь?
– Пока нет.
– А вот мне так нужна была все эти дни твоя помощь – не утерпел-таки Ухурр – ты себе даже не представляешь, Ярара! Томограф не фурычит. Не с кем поделиться сомнениями, некому умное слово молвить… Некому меня даже погладить… Некого мне погладить…
Ярара смешливо фыркнула. Капитан покосился на Ухурра. Инженер стоял, уныло свесив хвост, и даже уши горестно обвисли.
– Марш в душ, трепло!
– Какой теперь смысл, капитан? Я опоздал. Несравненная Ярара уходит…
Девушка засмеялась в голос, и даже капитан, не сдержавшись, сморщил в улыбке нос. Клоун, ну клоун…
* * *
– Примите, пожалуйста – Борис протянул в окошко телеграфисту пару заполненных бланков – Эту, в Санкт-Петербург, «молнией», а в Москву обычную…
– Зробым – разбитной телеграфист по-свойски подмигнул студенту, принимая бланки. До Бориса через окошко донёсся свежий запах перцовки и сала с чесноком. Телеграфист, похоже, соскучился сегодня на работе, и ввиду отсутствия наплыва клиентов слегка себе позволил – Так… ага… С вас одын карбованец и восемнадцать грошей.
