В конце концов я устал слушать это и выключил приёмник. В палате я остался один, но все ещё был жив, все ещё дышал. В одном из шкафчиков у кровати моего соседа, которого недавно увезли в холодильник, я нашел его дневник:
«Сегодня 5-й день с момента госпитализации. Палаты уже переполнены больными. Судя по суете и беспорядочным действиям врачей, они в панике и сами не знают, что делать. Носят респираторы, а кто-то даже противогазы. Выдают какие-то лекарства, да только пользы от них не ощущается. Процедуры никакие не проводят, половина медицинских аппаратов не работает, видимо, все разворовали давно и обновить не смогли, как у нас это обычно принято. С родными общаться не дают, информацией никакой не делятся… Поговаривают, что эпидемия разгорелась не только в нашем городе, более того – не только в нашей стране… Жутко хочется курить, а врачи не выпускают на улицу, приходится находиться в этом пердеже вместе со всеми остальными. Все это напоминает какой-то зал ожидания. Мы здесь как в клетке, нас здесь держат так, будто все мы уже покойники, просто ещё не знаем об этом»
А это, видимо, продолжение, написано спустя несколько дней:
«Все болит, кровоточит, порой хочется себе вены перегрызть и завершить эти страдания, но я стараюсь держаться, глядишь, повезет. Поговаривают, кто-то на последней стадии неожиданно вылечивается. Что-то переключается в организме, и он сам начинает с недугом бороться. Главное – духом не падать…»
У другого, уже нынешнего покойничка, нашёл такие записи:
«Привезли сюда 3 дня назад. Страшно… Повсюду жуткий гнилостный запах, видимо, в этих стенах уже немало душ покинули наш грешный мир. Стараюсь сохранять оптимизм, но улучшений пока не наблюдается. Тяжело думать о смерти, сложно представить, что в какой-то момент ты перестанешь ощущать, видеть сны, мыслить… Ведь мы всегда были способны к этому, мир существует для нас только благодаря возможности его ощущать. В такие моменты помогает только вера во что-то высшее. Вера в то, что после этой жизни следует какая-то другая… Хотя атеистом быть тяжело, ибо поверить в такое непросто. Что ж, как помрем – там и посмотрим…»
Иногда к нам в палату приходил доктор и говорил, что мы сами помогаем болезни себя убивать, и делаем мы это своим унынием.
— Вы сдаетесь быстро, даёте ей вас сожрать, — говорил он, — боритесь с ней, отвлекитесь на что-нибудь, начните вести дневник. Выпишите в него все негативные мысли, это поможет вам.
Вот эти двое и начали писать, а я не стал. В итоге они оба мертвы, а я жив. Дневники их пригодятся, сделаю самокрутки.
За время пребывания в стационаре я повидал настоящие подвиги врачей, которые, не жалея себя, рискуя своей жизнью так самоотверженно пытались помочь людям. Это было так трогательно и благородно, что я бы им всем памятники поставил и дал бы медаль героя или что там полагается в таких случаях. Большинство из них, конечно, сами погибли, заразившись вирусом, и это были самые порядочные и сострадательные люди из всех, что я в жизни встречал. Каждому из них я говорил «спасибо» и благодарил, как мог, плакал как ребёнок, когда узнавал, что очередной врач умер на дежурстве. Они были словно солдаты, стоящие на передовой и воевавшие в неравном бою с болезнью. Сутками они принимали больных, боролись за жизнь каждого пациента, не спали ночами, отдавали последнее, что у них было, лишь бы спасти ещё одну жизнь, всего лишь ещё одну.
