Вульф впился зубами в жёлтый фрукт, и спустя мгновение корчился в неподдельном отвращении.
– Вот приблизительно так выглядеть будешь, после удара, – сказал физик, периодически подёргиваясь от кислых воспоминаний.
– Обещай мне, что не скончаешься от аневризмы, – попросила Светлана Юрьевна брата. – При мне, разумеется, я имею в виду. Твоё лицо было ужасно. Нет, я, конечно, понимаю, что после смерти мышцы расслабляются. Но я не хочу запомнить тебя таким! А вдруг они не расслабятся? А если ты скончаешься дома, например, когда никого не будет рядом? Нет, хорошо, конечно, если тебя обнаружат в ближайшие сутки, это нормально. А если на следующие? Через двадцать четыре часа начинается трупное окоченение, и твои мышцы останутся так, как они были в момент смерти, быть может, в этой ужасной гримасе. Ну а если позже? Когда тело начнёт разлагаться? Ты мало того, что будешь выглядеть ужасно, ты и пахнуть будешь соответственно.
– Я никогда не думал об этом, – обеспокоенно заговорил Вульф.
– Стоило бы, мало ли что.
– Всё-таки, ты злая – подтвердил свои опасения Сергей Анатольевич.
– Ага, – согласилась Светлана Юрьевна, – давай выпьем.
– Тогда за то, чтобы ни у кого из нас не было аневризм, – искренне произнёс тост Вульф.
– За это, я, пожалуй, выпью, – согласилась Серова, и они с братом обменялись лёгким ударом рюмок. – Не часто ты говоришь такие поистине прекрасные тосты.
– У меня бывают периоды, – скромно согласился физик.
Светлана Юрьевна почесала в затылке.
– Хорошо, ладно, мы выяснили с аневризмой. Возможно даже, я смогу это принять. Но что насчёт пранкеров? Это же те ребята, которые устраивают розыгрыши, так ведь? Обыкновенные клоуны, что с них взять.
– Нет-нет-нет-нет-нет, это ни шутники, и уж тем более ни клоуны! – запротестовал физик, с неподдельным отвращением в глазах. – Не смей ставить этих подонков в один ряд с такими известными клоунами, как Юрий Никулин и Владимир Жириновский!
– Что, что они тебе такого сделали?
– Ох, сестрёнка, вижу, ты совсем ничего не знаешь об этих криминальных отбросах общества? – огорчённо отозвался Вульф. – Как жаль, что прошли те времена, когда шутников за плохую шутку забивали камнями…
– Ты мне сейчас Коран цитируешь, или что? – не понимая, куда ведёт её брат, поинтересовалась Светлана Юрьевна.
– Не в этом дело. Ты понимаешь, что сейчас нарушился баланс в мире, иные люди получили власть. Вот ты, скажем. Если ты, к примеру, совершишь какое-то мелкое правонарушение, или сделаешь что-то общественно неприемлемое, то ты можешь просто показать своё удостоверение подполковника дорожной полиции и всё – тебя отпустят! Разумеется, я не осуждаю тебя, – принялся оправдываться Вульф, – ты к этому долго шла, один чёрт знает. Сколько ты трудилась, чтобы достичь этой возможности.
– Я вообще-то не поэтому пошла работать в правоохранительные органы, – недовольная тем, куда клонит Вульф, влезла в монолог Серова.
– Хорошо, допустим, я тебе верю, – продолжил Сергей Анатольевич, – но суть не в этом, а в том, что такая возможность не даётся просто так. Ты упорно трудилась, чтобы получить такой шанс. А здесь же, эти упыри, могут купить себе камеру, запилить канал на ютьюбе и всё – у них больше прав, чем у подполковника милиции! Может они даже ближе к агенту ноль-ноль-семь. Они могут творить любой беспредел, и в конце закричать «Это пранк! Это пранк!», и никто их не будет трогать! Я даже практически уверен, что они могут убить человека, и им может сойти это с рук. Вот ты Серова, можешь убить человека, чтобы тебе это сошло с рук?
