- Как поживает наше болото? – продолжил Блуберри. – Есть ли какие-то сдвиги?
- Болото, сэр. Тихо, все попрятались. Не определишь, что у них там, в котелках, варится.
- А если по запаху? – улыбнулся Томас.
- А то ты не знаешь, чем это пахнет, - недовольно пробурчал «замарашка». – У меня появилась пара мыслей, я подбросил несколько слухов. Но не уверен, что это сработает.
Веселенький у Брукса коллективчик… И всё же Мейси оставлял у Алекса двоякое чувство. С одной стороны, малый фекалистый. С другой… Что-то в нем было.
- Что у нас на повестке? – поинтересовался Невил. - Какую карту разыгрываем по итогу?
- Всё-таки сценарий №2, - нахмурился Блуберри. – Денег минимум. К Барбаре даже подходить боюсь. Она сейчас один большой кусок антиматерии.
- Да, ладно. Ты же можешь, - приободрил приятеля чернявый.
- Я-то могу, - печально согласился Томас. – Но больно. Ладно. Идущий на смерть приветствует тебя, - блондин поднял руку раскрытой ладонью вперед.
- Аве цезарь, - симметрично ответил ему Мейси. – Мы будем хранить память о тебе в наших сердцах, - и он дважды стукнул себя кулаком по груди.
Если бы не последовавшие далее события, Коллингейм бы сказал, что это некий ритуал. Как рукопожатие у КаДэ. В свете пропажи Блуберри весь разговор попахивал циркулем, наугольником и прочими признаками вселенского заговора.
Помощник Брукса покинул невзрачный, как хозяин, кабинет Невила.
Невзрачный, но собственный.
Следующей по порядку шла встреча Томаса с Барбарой Ожешко. Забавно, но запись началась не в кабинете, а перед ним. Шуз помялся под дверью, теряя свою выправку, под стать самой Тигрице, постучался и вошел внутрь. Но уже другой. Взгляд был опущен. Тело сковано.
- Слушаю, Томас, - дозволила слово молвить Барби.
- Я хотел уточнить бюджет на запланированную поездку в приют. Если вы позволите, - не поднимая взгляда, произнес Блуберри. - Необходимо закупить игрушки и лекарства, - неуверенно закончил он.
- Нет у нас бюджета на игрушки и лекарства, - недовольно пробормотала начальница штаба, переводя взгляд на окно, за которым уже смеркалось.
- А как же?.. - начал было Шуз.
- Пусть Энтони с Невом что-нибудь придумают, - Барбара посмотрела на собеседника и переплела перед собой пальцы. – Не то я возьму деньги с их зарплаты. Можешь так им и передать, – пригрозила она. - Что-нибудь еще?
Шуз постучал ногтями по столу, силясь что-то вспомнить.
- В расписании сенатора на ближайшие дни какие-нибудь изменения будут? – наконец, вспомнил Томас.
Барбара помотала головой:
- Нет, пока по-старому. Если Энтони надумает что-то менять, пусть мне не забудет сказать, - Барби поджала губы.
- Простите, - смиренно попросил Блуберри.
Барбара посветлела лицом. Умеет, гад, находить подход к людям. Не то чтобы Алекс жаждал повторить его подвиг. Тут детектив по комплекции не подходил. При его мышечной массе так прогибаться проблематично.
- Извините, - закрепил Шуз эффект.
И вынырнул за дверь. Без потерь.
12. 12
Следующим лицом, обозначенным в списке, был Энтони Парсон. Кабинет Парсона уступал по площади сенаторскому, но был раза в два больше, чем у Барбары. Интересно, Барби по этому поводу комплексовала? Или женщины по поводу «у кого больше» не комплексуют? Нет, слабости – это не про миз Ожешко. В конце концов, хозяйка в этом офисе - она, и вряд ли вопрос планирования помещений прошел без ее согласования. Скорее, размеры определялись функциями. Кабинет Барби – это место индивидуальных экзекуций. А у Парсона - приличный стол для совещаний. Здесь пистоны вставляют массово. На стене, за креслом мужчины висела рамка с галозаписями сенатора. Если Барби постоянно напоминала каждому встречному, что он (она, оно) лицо избирательной кампании, то Энтони Парсон опускал подчиненных на землю. Вот оно, истинное лицо. А все остальные вокруг – лишь мазки, создающие выгодный фон.
