– Приём всё же состоится завтра вечером? – задумчиво произнёс я, обращаясь к Оуэну.
– Да, – кивнул он. – Но пробраться туда будет крайне проблематично. Они стянули все отряды офицеров прямо ко Дворцу.
– Значит, главные лаборатории Штаба останутся без присмотра, как мы и рассчитывали?
Оба мужчины переглянулись, и на лицах промелькнуло понимание и еле уловимые ухмылки.
– Верно, – кивнул друг вновь.
– Тогда действуем по плану. Оуэн с первой группой попробует пробраться в лабораторию. А я возьму несколько людей для прикрытия и наведаюсь на великосветский приём. Зак, координируешь действия отсюда.
– Ты уверен, что должен пойти во Дворец? – нахмурился Оуэн, пальцы которого всё так же перебирали грани игральных кубиков.
– Никто из вас не знает его лучше меня.
Товарищи кивнули, соглашаясь с моими словами. И, потратив целый час на повторение деталей плана, они оставили меня одного в тренировочном зале.
Тёмно-серые стены давили, и я направился прямиком к люку, который незаметно был скрыт на потолке. Отворив дверцу, я прыгнул и ухватился за края, подтягиваясь на руках. В разгорячённое лицо тут же ударил порыв свежего воздуха, остужающий и меня самого. Темнота ночи приняла меня к себе, окружая шелестом ветра и запахом земли, которая была всё ещё влажной. Я улёгся на спину, на несколько секунд прикрыв веки, и завёл руку за голову, погружаясь в свои размышления. На ощупь достал из кармана плеер и наушники, одним нажатием запуская знакомый трек.
Музыка всегда успокаивала меня, помогая сосредоточиться. И чем громче и ритмичнее она была, тем спокойнее себя ощущал я. Пальцы отбивали дробь по животу в такт песне, а в голове вновь пронеслись воспоминания, которые занозой сидели в душе.
Перед глазами то и дело мелькали картинки-воспоминания того, как отец учил играть на гитаре, а мать фотографировала нас на модный тогда голубой полароид. Я с восторгом держал в руке медленно проявляющийся снимок, навсегда запечатлевший в мгновении счастливые лица ребёнка и мужчины. Которые больше никогда так не улыбались…
Музыка резко притихла, а на ноги мои кто-то сел. Я нехотя открыл глаза, увидев перед собой знакомый силуэт брюнетки.
– Ты совершенно забыл про меня, cariño, – недовольно произнесла Леона, вынимая из моего уха второй наушник.
Я тяжело вздохнул, приподнимая бровь и окидывая девушку внимательным взглядом. Её смуглая кожа блестела ярким глиттером от света падающей луны; мини-юбка задралась неприлично высоко, а короткий тёмный топ особо ничего не прикрывал. Она была пьяна, прекрасна и раскрепощена до предела, а флюиды вожделения так и сочились из каждой клеточки тела.
– Мой cariño не приходит ко мне уже второй месяц, – её пальчики скользнули под мою футболку и провели по кубикам пресса.
– У тебя каждый второй в лагере карино, дорогая, – усмехнулся я, кладя руки на её обнажённые ноги и проводя вверх по гладкой коже, сжимая упругие ягодицы и притягивая девушку ближе к себе.
Леона засмеялась, поёрзав и лишь раззадорив пробуждающееся во мне желание.
– Ну ты ведь всегда будешь особенным, – резко наклонилась она, оставляя на моей шее касание полных губ и вновь слегка отстраняясь. – Ты ведь об этом знаешь.
Я резко перекатился, прижимая её к влажной земле и разводя стройные ноги, устраиваясь между ними.
– Посмотрим, – сильнее сжал сочные бёдра, впиваясь жарким поцелуем в губы этой развратной девицы.
