Меня не только не взяли на работу, но даже не поверили ни единому слову.
Или не захотели верить.
Вернувшись в съемную комнату, я застала маму в слезах. Оказалось, приходили арендодатели. Попросив мамин паспорт, они убедились, что ранее мы проживали в Грозном, и потребовали освободить помещение. Деньги, уплаченные за месяц вперед, не вернули.
– Представляешь, – маму трясло, – сказали, что у нас три дня. Если не уберемся, они вызовут милицию. Мы же сняли у них на месяц. Что делать? Это звери, а не люди!
– Самый страшный город, который я только видела.
– Много ли ты видела? – съехидничала мама.
– Мне хватило.
Усталость помножилась на безысходность, и вместо того чтобы отдохнуть, следовало ускориться и рвануть по новому кругу, но в проклятом замкнутом лабиринте сколько ни беги, оказывается, что стоишь на месте или, еще хуже, волной отбрасывает назад.
– Утром, пока тебя не было, принесли газеты. Я взяла несколько для кошек на горшок. Посмотри, – мама сунула мне под нос дешевую бесплатную газету.
В одном объявлении было написано, что женщина-инвалид ищет помощников, которые смогут ухаживать за ней, содержать дом в чистоте, готовить, и за это смогут проживать у нее – бесплатно.
– Я буду ухаживать, а ты мне помогать, – оживилась мама.
Выбора не было. Иногда жизнь не просто бросает на дно, а бьет об него, подобно подводным течениям.
Просроченный паспорт не выходил из головы, и, собрав одежду и кошек, я позвонила Александре.
– Здравствуйте, – сказала я, – мы познакомились на выставке. Помните меня?
Александра, выслушав мою просьбу, засомневалась, что сын разрешит прописать в квартире чужого человека, но пообещала перезвонить через полчаса. Звонка мы не ждали, приняв ее фразу за вежливый отказ, а когда она позвонила, оказалось – о чудо! – сын разрешил, мы пустились в пляс прямо на мешках и коробках.
Чтобы Александра и Вадим не передумали, поскольку людям свойственно менять решения, мы договорились встретиться у паспортного стола на следующий день.
Даму в шиншилловых мехах мы заметили, едва она переступила порог.
– Рада вас видеть! – издали крикнула Александра.
Оказалось, что ее сын Вадим паркует джип за углом и тоже вскоре появится.
– Я принесла домовую книгу. Пропишем тебя, а после я отправлюсь на сеанс йоги.
– То есть вы совершенно бескорыстно собираетесь меня, незнакомого человека, прописать в своем доме? – на всякий случай уточнила я.
– Конечно, милая. Мир так жесток, что хочется его разнообразить добротой и сочувствием.
Но милиционеры, выслушав Александру, моментально отвергли этот вариант.
– Вы знаете, кого прописываете?! – строго спросил человек в фуражке. – Она может оказаться террористкой!
Он указал на меня.
– Кем?! – вытаращили глаза мы.
– Берите мать за руку и уводите отсюда! – приказал милиционер присоединившемуся к нам Вадиму. – Чеченская девчонка должна принести справку № 5, что не связана с бандитскими группировками. Эту справку дает ФСБ.
– Что?! – Мы не верили тому, что слышим.
– У нее нет штампа о выписке из Грозного! – Милиционер, разглядывая бумаги, говорил обо мне в третьем лице. – Она до сих пор прописана в разбомбленном доме.
– Пусть ее выпишут по месту жительства в Чечне, представят нам справку, а потом приходите, – поддакнул другой служитель закона.
Совершенно ошарашенные, мы стояли посреди паспортного стола.
Первой нашлась мама. Она сказала людям в погонах:
