48 минут, чтобы забыть. Интенция - страница 32

— В каком смысле? — спросил я.

— Неужели у тебя никогда не возникало мыслей по поводу того, почему так часто ты оказывался в этом кабинете? — постучал он пальцем по собственной голове.

Признаться, я думал об этом. Но списывал все на свою исключительную невезучесть.

— Максфилд гений в своем роде. И одновременно безумец. Унизить тебя, чтобы укрепить твою доминантную позицию внутри взвода, разве это придет в голову нормальному человеку?

Взгляд брата уперся в мое лицо. Я ошарашенно замер, до боли сжав кулаки, и опустил глаза, изучая его отражение в полированной поверхности деревянного стола, разделявшего нас.

— Ты хочешь сказать, что все ссоры, драки, наказания не случайность, а часть продуманной кем-то стратегии? — наконец произнёс я.

— В целом да, ну кроме того случая с дочкой полковника разве что. Именно тогда, на допросе, когда ты не выдал никого из своих друзей, он обратил на тебя внимание. Я и сам еще не знал, что случайности в Эдмундсе не случайны, а обычные бытовые конфликты и столкновения моделируются в соответствии с характеристиками и возможностями каждого.

Я прикрыл глаза и медленно выдохнул, по спине скатилась капля холодного пота. Показанное братом видео объясняло все предельно ясно. Каждая подстроенная ситуация была уроком, который я должен был усвоить. Очень прочно.

В это время у меня перед взором промелькнули наблюдающие перед экранами люди в белых халатах, которые заполняли таблицы, вычерчивали графики, анализируя мое поведение, и по венам начала растекаться холодная ярость. Видео на экране остановилось, и пятнадцатилетний Ник, все еще показывающий спине обидчика средний палец, выглядел полным злости и решимости. Максфилд в итоге получил того, кто был ему нужен.

Я всегда понимал, что полковник перегибал палку. От его нравоучений веяло нездоровым энтузиазмом, а длинные монологи, наполненные мотивационными речами, больше смахивали на больные теории. Иногда мне казалось, что он просто старался подготовить нас к будущему, которое, учитывая наше прошлое, явно не было настроено благосклонно, но теперь все больше убеждался: навязанные в Эдмундсе принципы оказались ложными.

Я потер металлический браслет на запястье, стараясь обуздать поднимающийся к горлу гнев. Кто знает, какие еще эксперименты проводились за стенами Эдмундса. А самое главное, почему все молчали?

Теперь мне хотелось пристрелить Максфилда, сровнять с землей саму школу и увести детей за собой, как Моисей вывел людей из Египта. Черт! Запустил я руки в волосы, массируя виски. Почему я помню, кто такой Моисей, но не помню, как звали нашу собаку?

Все мои силы теперь уходили на то, чтобы сидеть спокойно, а не кинуться на брата, который втащил меня во все это, и не стереть его в порошок. Я глубоко вдохнул.

— Джесс, у нас была собака?

— Что? — недоуменно взглянул на меня он.

— Собака? Был у нас в детстве пес? — раздраженно повторил я.

— Нет, мы же в квартире жили, отец не разрешал. Ты слушаешь вообще?

Я не стал отвечать на его вопрос, а просто встал и пошел к двери.

— Ник, стой, — окликнул меня брат у порога и протянул лист бумаги. — На, раз у тебя много свободного времени, сделай хоть что-то полезное.

— Что это? — спросил я и забрал у него из рук распечатанный документ.

— Съезди завтра в Эдмундс, отвези документы полковнику. Заодно поможешь ему с одним делом. Торну операцию сделали, что-то с селезенкой, и Максфилд хочет, чтобы кто-то из нас, пока его не будет, тренировал мальчишек. Я решил, тебе пойдет на пользу.