– Все нормально? А то у тебя выражение лица… взволнованное, что ли?
– Да, в порядке, просто читала сообщения, – тараторю я в ответ. К лицу приливает жар, и я опускаю глаза, разглаживая несуществующие складки на своем пальто. – А то я ведь совсем тебя не знаю.
Шон протягивает руку, и я подаю свою в ответ. Этот жест такой простой, но мне он кажется таким же интимным, как первый поцелуй. Сердце бьется с бешеной силой, и когда я решаюсь поднять взгляд, меня перебивает уже хорошо знакомый раздраженный голос. Либо у меня паранойя, либо единственная причина его дурного настроения – я.
– Так и знал, что от тебя будут неприятности. – И прежде, чем я успеваю сделать хоть что-то, Ник оборачивается, выхватывает из моих рук телефон и, опустив стекло, выкидывает в окно.
– Эй! – обиженно восклицаю я, от неожиданности и распирающей злости надувая щеки. – Что ты сделал?!
Растерянность сменяется гневом, потому что я только что потеряла хоть тонкую, но все же связь со своей прошлой жизнью.
– Там же могла быть важная информация, которая поможет понять, кто мы.
– Когда тебе прострелят глупую голову, поверь, эти знания тебе не понадобятся, – даже не повернувшись, отвечает Ник. – Откуда иначе взялись те «люди в черном» на вокзале? Они знали, что мы там.
Я всплекиваю руками и отворачиваюсь. Это просто невозможно!
– Как можно понять, что делать дальше, если даже не знаешь, кто ты и почему за тобой гонятся?
Ник упирается в приборную панель ногой, оборачивается и окидывает меня с ног до головы стальным взглядом.
– А может, есть вещи, которые лучше не помнить?
– О чем ты? – удивленно спрашиваю я. – Ты ведь не можешь знать наверняка, если не помнишь.
– Считаешь?
Я прищуриваюсь.
– Либо ты врешь, либо что-то недоговариваешь.
Он отворачивается, слегка поморщившись, оставляя меня без ответа и в полнейшем замешательстве. А если он прав? Вдруг наша прошлая жизнь была настолько ужасна, что помнить хуже, чем забыть? Вдруг мы все приняли осознанное решение что-то стереть из памяти?
– Насчет телефона Ник прав, – доносится голос Арта. – С помощью этой штуки нас легко выследить. Он включает поворотник и меняет полосу, промчавшись мимо туристического автобуса.
– Надеюсь, ни у кого больше телефоны в карманах не припрятаны? – произносит Ник и тут же добавляет, хватаясь за бок: – Нам бы остановиться где-нибудь на ночь!
– И поесть, – вклинивается Арт.
– Снимем номер в гостинице.
– А как насчет еды? – не унимается Артур
Я наклоняюсь между сиденьями, чтобы внимательно рассмотреть его.
– Как ты в данной ситуации можешь думать о еде? Мне даже крохотный кусок в горло не полезет.
Артур пожимает плечами:
– Борьба требует много сил!
– Какая нафиг борьба? – откликается его друг.
– Что значит «какая»? Во имя добра, мира и справедливости! Не зря же за нами объявили погоню, чувствую себя героем блокбастера.
Я улыбаюсь и откидываюсь обратно на спинку сидения. Следующие часа два мы по большей части молчим. Солнце уже давно село, так что мы едем в темноте и тишине. Артур переключает станции, пока не останавливается на старой попсовой песне и тут же начинает ее напевать. Часы на моей руке показывают почти полночь.
– Только я помню тексты песен? – спрашивает он и принимается старательно насвистывать мелодию, повторяя за радио приемником.
– Нет, я тоже, – подаю голос. – Что ты еще помнишь?
Парень чешет затылок, ероша светлые волосы.
– Таблицу умножения. Но это не точно. Фильмы помню, как зовут королеву Англии, ну и вот, – указывает он рукой на руль, – помню, как вести машину.
