– где она была?
– здесь, – Митя показал на зеркало синей машины.
– надо было оставить её здесь, – шатен немного разозлился. – Сейчас вряд-ли уже получится снять отпечатки.
Все мы четверо открыли рты, ведь об отпечатках даже не подумали. Женя взял её за самый край и протянул Соколовскому. Тот достал из кармана маленький пакетик и в него закинули записку.
– прекрасно. Вы испортили важную улику, – Даня засунул пакет в карман джинсовки.
– я как-то… не подумал, – Женя почесал затылок.
– в следующий раз, что нибудь подобное сразу убирайте в чистый пакет и старайтесь не трогать руками. Так, это всё?
Паша посмотрел на меня и чуть встряхнул головой. Он дрогнул своей рукой, в которой был телефон, и я поняла, о чём он имеет ввиду.
– Дань, ты знаешь что нибудь про поджёг дома, из которого украли восьмилетнюю девочку? Вчера ночью, по-моему, – спрашиваю я, смотря на парня, который становится более хмурым.
Он подходит ко мне и мягко толкает за спину вперёд, желая отойти от мальчиков. Я поддаюсь.
– я хотел поговорить с тобой об этом чуть позже, – шепчет шатен, чуть поглаживая мою спину. – Вечером, если не против, я приеду и всё тебе расскажу, потому, что, думаю, ты должна об этом знать.
– нет, стой, я… – я резко нервничаю, после чего вздыхаю. – Женя ночует у меня, у него же дом… сгорел, и вот.
– Женя? – он удивляется, но потом так-же спокойно продолжает: – Хорошо, тогда встретимся в другом месте. Я позвоню. А пока что, скажи им, это дело ведётся.
Он развернул нас и мы вернулись обратно.
– если больше нет никаких вопросов, то мне нужно ехать. Если мне удастся снять отпечатки пальцев с той записки, я вам позвоню.
Даня сел в автомобиль и начал отъезжать.
– ну и что он сказал по поводу девочки? – все разом посмотрели на меня.
– что это дело ведётся, – отвечаю и смотрю на свой дом.
– блин, вообще ничего! Никаких зацепок, – психанул Женя.
– если они ещё отпечатков не оставили, то работали профессионалы, и не думаю, что у полиции есть шанс их когда-то поймать, – Паша нахмурился от недовольства.
…
– это дело очень запутанное. Абсолютно никаких улик. Сначала девочка была похищена, потом подожгли дом с её родителями, но они всячески успели выбежать от огня, – пояснял мой друг, отпустив голову вниз. – Потом выяснилось, что и дом успели ограбить, и снова ни-че-го. Ни отпечатков, ни свидетелей. Взрослые видели только пожар и как пропала их дочь.
– кража, ограбление и поджёг? – я удивилась от такого списка.
– да, там… знаешь, ограбили довольно богатый дом. У его владельца есть ещё своя ферма рядом, так её тоже подожгли, вместе с животными.
– капец, жестоко… – я морщусь.
– и знаешь, что я ещё выяснил? – он повернул голову на меня и не сводил своих глаз с моих. Он нервно шарил взглядом по моим удивлённым глазам, буд-то думая, говорить или нет.
– что? – по спине прошлись мурашки, буд-то моё нутро уже знает об этом.
– это бывшая семья Егора, – он отрывается от моих глаз и откидывается на спинку лавочки, нервно взявшись руками за волосы.
Мои глаза расширяются от такого заявления.
– так, вот, почему мне очень знакомо лицо этой девочки, – я закрываю лицо руками и провожу вверх, по волосам.
– я думаю, это он украл её.
– стой, а ты уверен? Его сестру же звали Катя, – я хмурюсь.
– а теперь самое интересное. На допросе родители девочки рассказали, что это не первое покушение на них. То есть, Егор до этого уже пытался украсть Катю и спалить их дом, но всё шло не по плану. Кто нибудь из них замечал чёрные силуэты и вызывал полицию. Тогда они жили ещё в городе, а после этих покушений переехали сюда, сменив личности. Но, кажется, Егору это не помешало.
