«Смотри!» – внезапно вскрикнул Нед. «Вон человек!.. Я собираюсь заговорить с ним!» – горячо заявил Нед.
Восклицательного знака после слова «смотри» было бы достаточно, чтобы разжечь интерес у юного читателя, но писатель для пущей убедительности добавляет «внезапно» и «горячо». Далее автор снова использует наречие – не с целью изменить значение глагола, но чтобы усилить его. Нелепость этого стиля породила «свифтику» – вид каламбура, когда использование наречий придает тексту анекдотичность:
«Я художник», – сказал он с легкостью.
«Хочу пиццу», – сказал он раздраженно.
«Я Венера Милосская», – сказала она обезоруживающе.
«Я уронил зубную пасту», – сказал он удрученно.
В лучшем случае наречия подчеркивают глагол или прилагательное. В худшем – повторяют смысл, уже имеющийся во фразе:
Взрыв полностью уничтожил церковь.
Девушка-чирлидер[15]рьяно кружилась перед орущими болельщиками.
В аварии мальчик полностью лишился руки.
Шпион украдкой подглядывал сквозь кусты.
Посмотрите, что станет, если убрать наречия:
Взрыв уничтожил церковь.
Девушка-чирлидер кружилась перед орущими болельщиками.
В аварии мальчик лишился руки.
Шпион подглядывал сквозь кусты.
Во всех случаях сокращение уменьшает длину предложения, заостряет внимание на сути и обеспечивает больше места для глаголов. Впрочем, вы всегда можете не согласиться.
Даже спустя полвека после смерти Мейер Бергер остается в числе наиболее выдающихся мастеров стиля и слова в истории The New York Times. В одной из последних публикаций он рассказывает о внимании, которое в католической больнице получил старый слепой скрипач:
