Но в своем творчестве Гаршин всеми силами пытается соединить, связать распавшиеся «молекулярные частицы» современного ему мира, морали, общества, государства: «…захотелось той чистой и простой любви, которую знают только дети да разве очень уж чистые, нетронутые натуры из взрослых… Господи! хоть бы какого-нибудь настоящего, неподдельного чувства, не умирающего внутри моего Я! Ведь есть же мир!..» – пишет он в рассказе «Ночь».
А тем временем здоровье писателя ухудшалось, и в 1880 г. вновь появились серьезные признаки психического расстройства. Сперва оно выражалось таким образом, что трудно было определить, где кончается высокий строй души и начинается безумие. Так, тотчас после назначения графа Лорис-Меликова начальником «верховной распорядительной комиссии по охранению государственного порядка и общественного спокойствия»[9] Гаршин отправился к нему поздно вечером и добился свидания. Во время разговора, продолжавшегося более часа, он вел себя «с лихорадочным исступлением», делал опасные признания и просил помиловать и простить всех революционеров и террористов. Граф отнесся к писателю чрезвычайно ласково, но не подписал ни одного оправдательного приговора. В ответ на это Гаршин пригрозил исцарапать его ногтями, под которыми спрятаны пузырьки с ядом. Обезумевшего от отчаяния писателя вывели.
Не получив желаемого в Петербурге, Гаршин отправился с проектами всепрощения сначала в Москву к обер-полицеймейстеру генералу А. А. Козлову, потом в Тулу. Оттуда он пешком проследовал в Ясную Поляну к Льву Толстому, с которым провел целую ночь в восторженных мечтаниях об устройстве счастья всего человечества.
Через некоторое время душевное расстройство Всеволода Гаршина приняло такие формы, что родным пришлось поместить его в харьковскую психиатрическую клинику. После лечения его рассудок несколько прояснился, причем писатель сохранил критическое отношение к болезненным переживаниям острого периода. Характер болезни изменился: усилился тревожный компонент, главенствующим стал страх нового приступа, т. к. Гаршин не только в мельчайших подробностях помнил содержание своего психоза, но и страшился мучений пребывания в «скорбном доме» (основными методами лечения по тем временам были пиявки, шпанские мушки, а также литье холодной воды на темя – старинная китайская пытка, призванная свести человека с ума).
Чтобы иметь хоть какой-то нелитературный заработок, Гаршин поступил в контору бумажной фабрики, а затем получил место в системе русских железных дорог. Тогда же он женился на Надежде Михайловне Золотило-вой, которая была врачом-психиатром, и почувствовал себя, по собственному признанию, «более уверенным в жизни», хотя временами на него наваливалась глубокая, беспричинная тоска.
В начале 1887 г. вновь проявились угрожающие симптомы: бессонница, бред, лихорадочное бормотание непонятных слов… Болезнь развивалась стремительно, и 19 марта 1888 г. Гаршин бросился в лестничный пролет. Он умер через пять дней. Его похоронили на Волковом кладбище, которое когда-то было местом погребения бедных.
Однако в 1802 г. здесь был похоронен Александр Радищев, позже – Виссарион Белинский, Николай Добролюбов, Дмитрий Писарев. И в конце концов кладбище стало традиционным местом погребения писателей, ученых, деятелей культуры, государственных и общественных деятелей. Здесь покоятся Тургенев, Салтыков-Щедрин, Гончаров, Лесков, Куприн, Андреев, Блок, Лозинский, Берггольц, Менделеев, Павлов, Миклухо-Маклай, Бехтерев, Попов, Иоффе, Акимов, Бенуа, Ваганова, Петров-Водкин, Симонов и др.
