–Так они тебе не сказали, что ли? – удивился Маркел – у них же посланец божий, из будущего. Ну, который князю явился и все ему обсказал, как будет. Явлено было, что падет Орден, вот они и подсуетились, чтобы, значит, первыми успеть.
–Даааа?!! – нет, этот, который Гридя, вчера еще на улице Вацеку что-то такое говорил. Но он сперва перетрухал, если честно, увидав столько вооруженных людей, причем не орденцев, и как-то эти подробности пропустил. Ну, а потом у них уже были другие разговоры…
–Ну да – продолжал Маркел – я, когда очухался, ночью-то, сперва не понял, что к чему. Так мне сначала Микешка обсказал, что они против Ордена, а потом мужики, что тут остались, пришли проведать, да и разговаривали мы. Там у них чудес, знаешь, сколько?! И повозка самоезжая, и картинки живые… – несмотря на шишку, синяки и общую помятость, конюх был полон оптимизма, хоть слова такого и не знал.
Микешка, маячивший на заднем плане поодаль, подтвердил.
–А где у них… это все? – староста точно видел весь отряд, там не было никаких повозок и картинок.
–Оставили пока на той стороне, за Наровой. Как какой замок отвоюют, так привезут – знали бы Петр с Гридей, как легко выдаются сведения, которые вроде как должны быть засекречены… Но, с другой стороны, знать такие… тайны, и ни с кем не поделиться?! Это выше сил человеческих, кто понимает.
–Э, да они наврали тебе, с три короба! – староста был человеком пожившим, опытным.
–Приврали, не без того – легко согласился конюх – да только, если не так, с чего бы им сюда соваться, сам подумай?… Ну, а старца ты сам видел.
–Так это он… посланец?! – Вацек не успевал за таким количеством новостей.
–Ну да. Видал, какой здоровый? Мужики говорят, у них там все такие, и даже больше.
–Где… там? – тормозил староста. Это он еще не знал, какие прямо сейчас слухи расходятся по его селу, где почти все пять десятков ночевали. С утра ему было не до разговоров.
–В будущем же, ну! Пять сот лет, говорили, прошло, как он к нам попал.
Паузу, установившуюся минут на пять, пока конюх, оставшийся без работы (коней-то забрали) закрывал ворота и прибирал, чего успели уронить на дворе, прервал тот самый Микешка:
–Я это… баню-то затопил… раз князь сказал…
На него оглянулись оба, но если Маркел – весьма одобрительно, то староста еще немного потупил, но потом, видно, приняв какое-то решение, начал распоряжаться:
–И-эх, однова живем! Микешка, оденься, беги к моим, в деревню. Скажи, меня до завтра не будет, пусть Ванька сани запрягает, грузит на них Аксинью со всем хозяйством да семейством, и сюда. Да пусть пошлют кого на кладбище, костер развести да могилы копать. А баню мы с тобой, Маркел, и сами дотопим, да?.. попаримся напоследок по-господски, хе-хе… Девки! – староста увидел скотниц, которые, раздираемые любопытством, тоже маячили все это время на заднем плане, но гораздо, гораздо дальше даже Микешки – сообразите нам, чего перекусить. Раз князь сказал, помыться, и в дом переселяться, кто я такой, чтоб с его ясновельможностью спорить?… Маркел, ты не знаешь, у них брага была?…
–Почему – была? – в голос захохотал Маркел – еще есть! Пойдем, поищем, да я из вещей себе, пожалуй, кое-что подберу…
День в бывшей орденской усадьбе начался неплохо, да и продолжился весело. А в одном из сараев лежали четыре давно уже замерзших тела. Четыре, потому как, когда разведчики ночью сунулись в дом, на них с криком выскочила какая-то фигура в белом. Разгоряченные хоть и короткой, но схваткой, ее встретили сразу двумя сулицами, и только потом разглядели, что то была баба. Кухарка, взятая из деревни вдова, давно нашла путь к сердцу орденского надзирающего Иоганна (известно, чего им, кобелям, надо, пожрать да это самое), да и жила с ним. Не венчанными, конечно, но… Гридя о бабе, попавшейся под руку, и упоминать не стал. Девки-скотницы утром всплакнули (ночью-то сидели и боялись), но то, как все обернулось дальше, довольно быстро заставило их забыть эту ночь.
