– А ты почти не изменилась.
Лариса хотела что-то сказать, но тут в беседку зашёл муж с тарелкой шашлыков, и женщина быстро ушла в дом. Мужчины разговаривали и медленно, смакуя, пили коньяк, рассказывая друг другу о событиях последних лет. Гость хвалил большой дом, который Миша построил для семьи. Тот, в свою очередь, жадно расспрашивал о жизни друга на Севере.
Лариса ненадолго присоединялась к ним, принося тарелки с закусками, звонко хохотала над шутками гостя. Сбегав в очередной раз в баню, она скомандовала:
– Мужики, хватит пить, идите мыться!
Те, перешучиваясь и шатаясь, уже порядочно под хмельком, зашли в низкий бревенчатый домик.
– Банька да мёд, вся хворь пройдёт, да, Вася?
Хозяин, быстро раздевшись и обернув вокруг бёдер полотенце, первым вошёл в жарко натопленную парную. Гость, зайдя следом, тут же присел на корточки:
– Тяжеловато мне, Миха, в такой жаре. В последнее время сердце пошаливает, да и выпивши мы.
Друг махнул на него рукой, взбираясь на верхнюю скамью:
– Ерунда! От русской бани ещё никто не помирал. Я тя веником попарю, вмиг поздоровеешь!
Покачав головой, гость сел на нижнюю скамью в ногах Миши. Тот было начал рассказывать, как ставил баньку, да вдруг осёкся, каким-то странным голосом спросив:
– Друг, что это у тебя сзади на шее?
Тот непонимающе покрутил головой, трогая себя возле самой линии коротко остриженных волос: там темнело пятно, формой напоминающее пятиконечную звезду. Он протянул:
– А, ты про родимое пятно, что ли? Так оно у меня всегда было, просто по молодости я с длинными волосами красовался, роком увлекался, помнишь? Вот его и не видно было. А так оно у нас в роду всем по наследству передаётся. А что?
– Не, ничего. Давай попарю тебя, ложись.
Хозяин начал сначала легонько, а потом всё сильнее нахлёстывать двумя вениками друга. Он по очереди опускал их в наполненный кипятком таз, и гость только покрякивал на скамье. Миша пару раз подкинул дров в печку, плеснул воду на каменку.
Воздух в бане стал жаркий, плотный, дышать стало невмоготу. Василий привстал, отталкивая горячие веники:
– Стой, Миха, тяжко мне, грудь давит! Я ж говорил, нельзя мне… Дай на улицу выйти продохнуть!
Но друг вдруг молча первый вышел из парной. Вася, держась за сердце, торкнулся в дверь, но она неожиданно не поддалась. Мужчина отчаянно закричал:
– Миха, открой, плохо мне! Открой!
В доме Лариса играла вместе с сыном его новым роботом. Муж вошёл красный, распаренный, глаза его как-то дико были выпучены. Жена сказала:
– С лёгким паром! А Вася что, в бане остался?
– В бане, ага… Сказал, привык у себя на северах подолгу париться. Придёт, никуда не денется.
Лариса пожала плечами. Когда прошло часа полтора, она вышла из дома на крыльцо и обеспокоенно посмотрела на стоящую в углу участка баню. В синих сумерках она была уже едва видна.
Сзади к женщине неслышно подошёл Миша. По его осоловелым глазам Лариса поняла, что после бани он немало пива выпил. Она попросила:
– Сходи, узнай, чего Вася так долго.
Пошатываясь, муж пошёл в баню. Через минуту он выбежал оттуда, крича:
– Скорую вызывай! Вася, по-моему, не дышит! Он говорил, у него сердце слабое…
Лариса, всхлипывая, вызвала по телефону скорую помощь. Приехавшие врачи лишь констатировали смерть Василия и вызвали полицию. Когда тело увезли, Миша с налитыми кровью глазами, шатаясь, прошёл мимо спальни. Из-за закрытой двери доносились сдавленные рыдания жены.
