– Устроил Кире романтический вечер, – произносит, подмигнув мне Никита.
Улыбаюсь и, не удержавшись, смотря в упор на стерву, добавляю:
– Спасибо тебе, дорогая. Ты же это специально оставила меня в квартире без ключа, чтобы я не пошла в ночной клуб, и тем самым предоставила Никите возможность устроить нам этот незабываемый вечер наедине.
Потому, как она зло смотрит, проглатывая мои слова, понимаю: монолог попал в цель. Поделом ей.
Выходим из кафе, и я, указав всем направление нашей прогулки, беру Никиту за руку и тащу его вперед по Варшавской улице к центру, отмечая: движение оживленное, как наверно в любом большом городе в наше время.
Доходим до Площади Матейки – одного из самых красивых мест в Кракове, и я сообщаю, оборачиваясь, чтобы меня все слышали:
– Эта площадь названа в честь знаменитого польского художника: Яна Матейко.
Потом, указывая на красивый монумент в центре, добавляю:
– Памятник Владиславу Ягелло – победителю в Грюнвальдской битве, в которой польско-литовские войска одержали победу над Крестоносцами.
И рассказываю дальше, несмотря на то что рыжая стерва демонстративно закатывает глаза, показывая, что я уже достала своей информацией:
– Там за памятником виднеется костел Святого Флориана, рядом стоит миниатюрная копия площади со всеми домами, а напротив – здание Европейского Университета.
Договорив, разворачиваюсь и молча иду вперед, к виднеющемуся круглому кирпичному зданию с башенками – Барбакану.
– Одно из укрепсооружений средневекового Кракова, – объясняю, когда мы приближаемся к нему. – Раньше соединялся с городскими стенами и выполнял роль дополнительной защиты крепости. Возведен в конце пятнадцатого века и никогда не был взят штурмом.
Избегая смотреть на кислое лицо рыжей девицы, добавляю:
– Местный жители называет его кастрюлей.
Никита усмехается сравнению, а я пытаюсь зарядиться от него позитивом, чтобы выдержать роль учительницы, которая вещает нужную не всем информацию.
Подходим к Флорианским воротам, и я снова выдаю:
– Это одно из самых древних сооружений города. Они начинают не только Королевскую дорогу, но и одноименную Флорианскую улицу, на которой можно увидеть древние постройки четырнадцатого века.
Проходим через них и двигаемся вперед мимо строений, каждое из которых хранит свою многовековую историю, пока не упираемся в городскую площадь, являющуюся самой крупной во всей Европе.
– Она построена еще в Средневековье, – произношу я, восторженно осматривая пространство вокруг.
– Мариацкий костел, дворцовый комплекс Збараски, статуя Адама Мицкевича, Ратушная башня, а там знаменитые Суконные…
– Ты про все это собираешься рассказывать? – перебивает нахалка, а Никита, царапнув ее сердитым взглядом, возмущается:
– Если тебе неинтересно, то посиди на лавочке, а я хочу послушать, что расскажет Кира.
Стерва переводит глаза на Антона, пытаясь заручиться поддержкой парня, но он, виновато смотря на нее, блеет:
– Я бы тоже послушал, милая.
Гневно сверкнув глазами, зараза разворачивается и идет по направлению к ближайшей лавочке.
Выдыхаю. Без нее мир определенно прекраснее.
Мы поворачиваемся к церкви Успения Пресвятой Девы Марии, так официально называется Мариацкий костел, и я начинаю рассказывать про него, но с каждой секундой замечаю, что Антон все меньше слушает и все больше смотрит на свою рыжую бестию.
Становится так его жалко. Эта девица, ничего не испытывая к нему, ловко крутит его чувствами, используя их для своих злодейских планов.
